"Константин Вронский. Капрал Бонапарта, или Неизвестный Фаддей " - читать интересную книгу автора

- Проклятие! Так ты ничего не знаешь?
Фаддей похолодел.
- Что, что я не знаю?
- Скоро нас отсюда переводят, а куда - неизвестно.
- Это конец! - простонал Булгарин. - Ты точно уверен?
Цветочек невесело кивнул головой.
- Еще как уверен! Ты бы видел, как офицеры по плацу снуют! Мишель
думает, что нас погонят в Испанию. Говорят, Наполеону там сейчас несладко
приходится.
- И он решил пустить нас на мясной фарш, - с горечью хмыкнул Фаддей. -
Как будто нас его проблемы интересуют... У меня, например, и своих хватает!
Тем паче сейчас!
Булгарин вскочил на ноги.
Он непременно должен вырваться отсюда! Вырваться? Ха! О, человек, ты
всего лишь ночной горшок господа бога! А все еще дергаешься, все еще
сопротивляешься!
Фаддей подскочил к стене и с силой ударил по ней кулаком.
- Святое дерьмо!
- Ты сам сказал это, - вздохнул Цветочек, поднимаясь с лежака. - А
нога-то твоя совсем зажила, и то уж хорошо, - он помахал связкой ключей. -
Прости за плохие вести, дружище, но знать ты их должен, - и Цветочек
двинулся к выходу. - Пора мне. Уж не серчай, а я тебя запру!
- Да все в порядке, дурень! Я даже рад, что ты ко мне заглянул.
Цветочек хихикнул и выскочил с гауптвахты. Ключ безжалостно повернулся
в замке, и все стихло. Тишина и мрак нощной.
Фаддей медленно подошел к лежаку и опустился на колени, уткнулся лицом
в одеяло.
Да, дела становятся все хуже и хуже! Война! Самое жуткое, что вообще
случиться может! Вернейшая дорога в Никуда!
- Господи! - прошептал Фаддей. - Я не знаю, что ты задумал! Понятия не
имею! Но помоги мне выкарабкаться! Сохрани живот мой!
А потом замотался в одеяло.
До чего же не волен он в жизни своей! Один лишь жуткий выстрел, и не
станет Фаддея Булгарина. До чего же все просто! Ужасающе просто.
Выжить! Вот что теперь самое главное! Пережить войну, если уж Наполеон
ее затеет. А затеет он ее наверняка и вовсе не в Испании. Надо все
выдержать, надо научиться убивать. А потом домой, в Россию!

8

Фаддей потерянно глядел в догоравшее пламя лагерного костра. Ветер
бросался пригоршнями дыма в глаза. Пахло расплавленной сосновой смолой.
Пересаживаться, прячась от удушающего дыма, не имело ни малейшего смысла -
этот ветер был вездесущ.
Последние дни промчались ошеломительно споро, словно кто-то невидимый
торопливо перелистывал страницы скучной книги.
Фаддея вывели с гауптвахты в день посещения Цветочка и вновь погнали
муштровать на плац. А на плацу здорово все изменилось. Стали поговаривать о
"поведении на марше", отпускать разные шуточки. Все указывало на то, что
вскоре их бросят в бойню. В марте это стало совсем уж очевидно: набитые