"Константин Вронский. Черная богиня " - читать интересную книгу автора

губ вместе с прерывистым дыханием. Все остальные из пленников старательно
отводили глаза в сторону и молчали. Наконец, Павел устал от томительной
тишины.
- Ну, и как ты смог добиться всего этого, Леха? - спросил он. - Когда
нас выводили из клеток, мы уж думали, все, пришел конец. Наш друг Алик,
человек стойкий и до беспредела мужественный, и то чуть не лишился рассудка
от страха.
- Простите, - оказавшись на земле, Шелученко вновь успокоился. - Я
знаю, что вел себя отвратительно. Но тот ужас... я же не хочу умирать...
я...
Холодов крепко сжал руки Ники. Она горько всхлипнула и прижалась лицом
к его груди. Алексей потерянно отвел глаза. За спиной Савельева стоял
незнакомец. Бледный, с осунувшимся измученным лицом и запавшими глазами.
Светлая бородка уже порядком "проклюнулась" на его подбородке и впалых
щеках.
- Ах да... - очнулся Павел от столбняка. - Совсем забыл! Это - наш
пятый мушкетер: Брет Филиппc собственной персоной. Переводчик. Гид. В
пустыне его прихватил приступ малярии. А жрецы Мерое спасли ему жизнь.
Брет Филиппc подошел к Холодову, пожал новому знакомцу руку и
улыбнулся.
- Спасибо, - лаконично проронил он.
И все. Кто живет в Судане, здорово теряет в эмоциях. И мало чему
удивляется.
- У этих ребят в "домашней аптечке" есть действительно удивительные
лекарства, - улыбнулся Савельев. - Они Филиппса дня за два на ноги
поставили. И все соками растений с такими красивыми названиями, что просто
дух захватывает. Послушай только! "Бальзам Луны", "Кровь Солнца", "Жидкая
тень ночи" и так далее и тому подобное. Надо по возвращении нашим
Брынцаловым подсказать - им-то, делягам, романтики как раз и не хватает...
Фу, вот ведь язва... вечно надо всем и вся издевается. И никто ведь не
видит тихую боль в Пашкином сердце. Только он, Холодов, знает, как умирала
его самая последняя надежда на счастье. Без шанса на спасение.
- Ну, что, резать будем или пусть живет? - горько поинтересовался
Павел. И голос дрогнул.
- Может быть... - Алексей ласково погладил Нику по голове и обнял. Она
съежилась в его объятиях, словно маленькая, насмерть перепуганная девочка.
Все ее мужество, вся сила, невероятная сила, были смыты потоком слез.
- То есть как это "может быть"? - Савельев в ужасе глянул на бывшего
однокурсника. - Неужели Мин-Ра... неоперабелен?
- Не думаю. Хотя рентгена-то здесь нет. Тю-тю.
- Так чего ты боишься, Леш? А ведь ты боишься...
- Форс-мажорных обстоятельств, Паш. Должен же я убедиться для начала,
что буду оперировать в... "стерильной" обстановке.
- Могу поклясться, что - да! Мы сейчас живем за несколько тысячелетий
до Рождества Христова, но у Домбоно и его жрецов очень даже современное
операционное отделение.
- Я еще посмотрю, какое оно современное.
- Холодов! - Павел вмиг посерьезнел. - Даже если тебе не предоставят
никакой операционной... ты должен оперировать!
- Знаю. Но ты же понимаешь, что сын Солнца должен в результате начать