"Константин Вронский. Черная богиня " - читать интересную книгу автора

- Нет! Но один англичанин как-то раз приблудился к нам. Зим эдак
двадцать назад. И я решил выучить его язык. Через четыре года я свободно
заговорил на этом языке.
- А потом?
- Шесть месяцев не было дождя, - Домбоно недобро усмехнулся. - А потом
как заладят ливни на три недели, и наши поля расцвели вновь.
- И это через четыре года! - в ужасе прошептал Савельев.
- Что такое четыре зимы? Мы думаем в иных масштабах, - жестко отрезал
Домбоно. - Вы ведь тоже не вечны... Кстати, по-меройски вы объясняетесь
вполне сносно.
- Хотя и изучал его много больше, чем четыре зимы, - пробормотал
Савельев.
- Спрашивается, для чего? - жрец был безжалостен.
- Наверное, для того чтобы понравиться богу дождя, - покаянно развел
руками Павел.
...Все жрецы-лекари Мерое были заняты день и ночь, невыносимый зной
буквально разрушал людей. Воды в резервуарах становилось все меньше, она
превращалась в источник болезней для всего населения - по краям чаш
оставался красноватый осадок. Простонародье Мерое уже начинало болеть. Но
далеко не всегда стремилось попасть в "больницу".
На всей растительности в садах прекрасного города, на сикиморах,
окаймлявших улицы, лежала удушливая пыль. Зеленые изгороди из тамарисков и
других растений походили на истонченные скелеты; даже в лучших частях города
пешие люди поднимали густые облака пыли; если же по раскаленной дороге
проезжала колесница или телега, за ними следовал такой громадный столб серой
пыли, что люди закрывали рот и глаза. Город постепенно превращался в немую,
безотрадную пустыню. Каждый дом походил на раскаленную печь, и даже купание
не приносило прохлады. Зреющие финики на деревьях стали покрываться
наростами. Зараза настигала все живое, и тревога Домбоно возрастала.
Верховный жрец становился все более раздражительным и угрюмым. Нет, он
ничего не имел против Савельева, но сейчас просто не мог отвечать ему
иначе...
Больница Мерое оказалась широким каменным домом, примыкавшим к храмовым
постройкам. Что, собственно, и неудивительно, ведь жрецы как раз и были
лекарями. Вероятно, в Мерое жили очень здоровые люди, большинство палат
пустовало, коридоры стонали от одиночества. Пара мероиток-сиделок,
испугавшись, бросилась прочь, едва заметив Савельева.
- Да не очень сейчас все здоровы, - вздохнул Домбоно. - Но нас, жрецов,
и нашу больницу боятся.
В большом помещении, в центре которого стоял пустой стол, их уже ждали
остальные жрецы-лекари. Молча, враждебно глядели они на чужеземца. На них
так же, как и на Домбоно, были длинные, расшитые золотом одеяния, а на
головах остроконечные колпаки с вышитыми змейками - символами мудрости.
- Ничего себе, операционная! - почти восторженно воскликнул Савельев,
вымучивая улыбку. - И вся команда скальпеля и зажима! Как и у нас! Когда
появляется главврач, за тошнотворно-белыми халатами больного уже не видно, -
он обернулся к Домбоно. - Считайте, что впечатлили меня. Только где же
кандидат в больные?
- Появится, - в голосе Домбоно прозвучали жесткие нотки, - вы увидите,
как мы оперируем. Все готово. Мы покажем, на что способны мероиты.