"Константин Вронский. Черная богиня " - читать интересную книгу автора

письма, а вот в третьем, чуть большего размера, личные вещи Саньки.
- Она просила меня передать это тебе, Паш, если она... ну да.
Я кивнул. "Ну да". Оба письма были адресованы мне, причем на одном
конверте была сделана надпись красным фломастером: "Прочитай сначала это!".
Я открыл большой конверт, и из него выскользнул вечный талисман Саньки -
серебряное солнце со стилизованным оком Гора.
- Когда она умерла? - тихо спросил я, изо всех сил стараясь не
закричать от боли.
- Сегодня утром, где-то в восемь. Мы сделали все возможное, Паш, но...
Она не очень сильно мучилась.
"Она очень сильно мучилась, - прочитал я в глазах Холодова правду. -
Бесконечно..."
Холодов достал какую-то бумагу, ручку и протянул мне.
- Распишись, Паш, в получении. Вот здесь, пожалуйста...
С каким бы удовольствием вместо обычной подписи я начирикал три жирных
черных креста, так погано я чувствовал себя в этот момент.
- Что... - я задохнулся вопросом. - Что с ней будет дальше?
- Дальше? - Холодов вскинул на меня недоумевающие глаза, потом
покосился на подписанную мной бумажонку, словно там искал достойного
ответа. - Ох, Паш... Ее вскроют, кремируют и так далее...
Я вышел из больницы, добрался до ближайшего киоска, бойко торгующего
спиртными напитками, купил два блока "Парламента", две бутылки водки и
поехал домой...

- ... А ну, брысь отсюда! - рявкнул Алексей, рубанув рукой воздух. -
Чтоб духу твоего здесь не было! Или же я не буду оперировать!..
Первым, кто вновь обрел дар речи, был Павел Савельев.
- Ты что, совсем рехнулся, идиот? - прошептал он. - Они ведь только
того и ждут, чтоб ты отказался от операции, и они вытащат на всеобщее
обозрение твое сердце... Уж извини, Леш, но даже если у меня сердчишко и
покалывает иногда... с богом дождя мне им делиться не очень-то хочется!
- Ты не понимаешь, Паша, - Холодов с вызовом глядел на Сикинику. Он уже
привык к золотым лучам этой ходячей статуи. - Это мы так силой меряемся!
- Ты ж в проигрыше останешься, болван!
- С чего бы такая уверенность? Это наше личное дело, Савельев...
Мужчина против женщины...
- Ты и в самом деле чокнулся, - задохнулся от возмущения Павел. - Скажи
уж честно, что зацепил богиню за живое...
- Ну да, что-то в этом роде, - Холодов отошел от операционного стола. -
Я все тебе объясню, но позже, позже. Не здесь, не сейчас...
- А ты - оптимист! Будет ли оно, это твое "позже"?
- Ну, сколько мне ждать еще? - не отвечая Павлу, рыкнул на всю
операционную Холодов. Его голос эхом отскочил от стен и прокатился по залу.
За спиной врача раздался шорох жреческого одеяния Домбоно. "Вот и все, -
окаменел Холодов. - Сейчас пырнут ножом в спину, и дело с концом". Он и не
думал оборачиваться, он ждал этого удара, пристально глядя на Сикинику. Глаз
ее с такого расстояния видно не было, только толстый слой блестящей алмазной
пудры.
- Я начинаю заниматься наркозом! - прошептал Домбоно, вплотную подойдя
к Холодову.