"Легенды Дерини" - читать интересную книгу автора (Куртц Кэтрин)

Лаура Джефферсон «Гобелен Камбера»[9]

1982 год

Наше последнее включение вновь принадлежит перу Лауры Джефферсон, но на сей раз с полной атрибутикой профессионального археолога. Я была в таком восторге, что не могла не поделиться с вами этим творением. В основу статьи легло описание реально существующей вышивки, созданной руками самой Лауры и описанной в надлежащих археологических терминах. Сейчас этот гобелен занимает в моем кабинете почетное место, — над готическим реликварием, который ныне вмещает в себя мою коллекцию ангелочков. Гобелен Камбера — это один из бесчисленного ряда восхитительных и щедрых подарков, которыми осыпали меня поклонники за минувшие годы. Нижеследующая статья — это великолепный пример того, как вселенная Дерини влияет на реальную жизнь многих читателей — и наоборот.

Этот доклад публикуется вперед полного отчета о раскопках в Дун Кимбре, в Рельянских нагорьях. Последняя из известных нам и наименее пострадавшая от времени молельня, посвященная Камберу, сейчас находится в процессе реконструкции, осуществляемой министерством общественных работ. Руководящий раскопками археолог, Рианон Эванс, заверила нас, что уже начала описывать сделанные в Дун Кимбре находки и надеется посвятить им больше времени, после того как завершатся работы в Найфорде.

Несмотря на то, что в нашем распоряжении имеются образчики старинных гобеленов, относящихся еще ко временам Фестилов так называемый «гобелен Камбера» является своего рода уникальным примером работы эпохи до Великих Гонений. По ряду внутренних свидетельств мы можем с уверенностью заявить, что работа над ним была начата не ранее 906 года; а наличие монет и глиняных черепков в разрушенном слое часовни позволяет датировать окончание работы над гобеленом 921 годом. Стиль вышивки идентичен иллюминации манускриптов того же периода; так что ценность его простирается далеко за пределы исключительно вышивального искусства. И еще более значимыми представляются выводы, которые можно извлечь из исследования данного полотна, касательно политических взглядов служителей Святого Камбера и их отношения к монархии Халдейнов.

Гобелен, которым мы располагаем в настоящее время, представляет собой фрагмент размерами 62 на 33 сантиметра. Вероятно, он является лишь частью более длинной вышивки; описываемая сцена, вероятно, имеет место в середине полотна. Тем, что этот фрагмент сохранился в неприкосновенности, мы обязаны непосредственной близости серебряного алтарного блюда, обнаруженного при раскопках на краю кладбища, значительно ниже уровня обычного археологического мусора. Вполне возможно, что слухи об уничтожении ордена достигли монашеского сообщества вовремя, чтобы монахи успели спрятать хотя бы часть принадлежащих им сокровищ; однако возможно также, что один из грабителей таким образом пытался укрыть свою долю добычи от собратьев. В любом случае, ценности так никогда и не были извлечены наружу. Оба края вышивки подверглись гниению. Несмотря на бережно проведенные раскопки, сохранился лишь внутренний слой, надежно защищенный серебром.

Основа гобелена представляет собой полотно ровного плетения, высокого качества; для самой вышивки использовалась одно-, двух-, и трехпрядная шерсть, исходных восьми цветов. Можно выделить два оттенка темно-синего, со временем сгладившиеся до схожего тона, сине-зеленый, болотно-зеленый, салатный и красный, а также коричневый и золотисто-желтый цвета. Шитье отличается простотой: контурные стежки, возвратные стежки, а также заполняющая вышивка. Ни работа, ни рисунок не отличаются особой изысканностью. Вероятнее всего, что в основу рисунка был положен набросок, сделанный одним из писцов-рисовальщиков. Вполне вероятно, что это дар, поднесенный общине кем-то из прихожан. За время своего недолгого существования, Служители святого Камбера были достаточно состоятельным орденом, и вполне можно вообразить женщину благородного происхождения, которая, вероятно, обучалась под руководством одного из монахов или же являлась к нему на исповедь, и из восхищенного почтения к святому покровителю общины сочла возможным вышить этот гобелен вместо привычных простыней или скатертей дл своего сундука с приданым.

Вся поверхность гобелена четко разделяется на три области: одно основное и два узких поля (пять с половиной сантиметров), ограничивающие и вмещающие комментарий к основному полотну. Несмотря на то, что эта работа именуется «Гобеленом Камбера», но она имеет скорее отношение к королю Синхилу. Если бы она была обнаружена в ином месте, мы могли бы предположить, что это образчик чисто халдейнского искусства. Слева, на главном поле гобелена во всех архитектурных подробностях изображено аббатство Синхила, обозначенное как обитель святого Фоиллана. Исполнитель не сумел справиться с изображением в достаточно убедительной манере, однако растительность, виднеющаяся вдали и окружающая монастырь, придает картине свежий и отчасти мирской оттенок.

Здание отделено от соседней сцены стилизованным изображением дерева. Оно растет на холме, где Синхил и Камбер стоят в дружелюбных, располагающих позах. Эти фигуры также подписаны и отличаются друг от друга одеянием. На Камбере пышный дублет, плащ и чулки-шоссы. У Синхила заметна тонзура; на нем монашеская ряса его ордена, поразительно похожая на одеяния позднейшего ордена цистерцианцев, столь схожих с представителями общины Verbi Dei (см. «Сито, Клуни и Гвиннед: Святой Стивен Хардинг и его видение реформ». Д. Ноулс, Лондон, 1952).

Любой человек, внимательно изучавший культуру этого периода, не может не обратить внимание, что создатель вышивки опирался не на более исторически достоверную и полную михайлинскую версию жития Камбера, но на более популярные и освященные церковью «Acta Sancti Camber». Этот анонимный труд появился немедленно вслед за битвой при Йомейре. Данный рассказ одновременно проще и менее подробен, нежели отчет михайлинцев, причем постоянное, хотя и скрытное, противостояние Служителей с михайлинцами (вероятнее всего имевшее место по вине о. Джорема Мак-Рори, противившегося канонизации своего отца) дает нам дополнительную причину принять этот текст лишь в качестве легенды «Acta» более верноподданнически относятся к престолу и представляют Синхила горящим желанием покинуть монастырь во благо Гвиннеда. Камбера извещает о местонахождении истинного короля ангел-посланец, и он немедленно, благодаря магии, переносится к Синхилу, который в одиночестве молится в саду аббатства. Носители Божественной благодати избавляют Синхила от данных им монашеских обетов, что явственно продемонстрировано на гобелене Благословляющей Дланью, простертой над головой короля. Надпись гласит (приношу свою благодарность Майклу Аквавиве за помощь в расшифровке и переводе): «И настоял [чтобы он] принял престол» (ET HORTATU [R] UT [NUM] CAPIA [Т])

Изображения на полях подтверждают законность королевской власти Синхила. На нижнем поле мы обнаруживаем фигуру дракона, внешне не имеющего отношения к сюжету; также изображение пастыря среди стада (явный намек на королевскую власть); а кроме того Алого Льва Гвиннеда, который угрожающе наступает на пятящегося шакала. За спиной у первого другой шакал, — вероятно, самка, — сидит, задрав морду вверх, словно воет на луну. Трудно увидеть в этих опасных и отвратительных животных нечто иное, кроме аллюзии на Имре и Эриеллу.

По верхнему полю два павлина приветствуют крест и купол аббатства святого Фоиллана. Они являют собой не только символы бессмертия, но также считаются символами королевского величия. Рядом феникс поднимается из объятого пламенем гнезда, восставая из пепла, в точности как Халдейны после кровавой резни. Над головой Синхила фигура в библейском облачении изливает из рога благовонное масло на склоненную голову юноши, стоящего перед ней на коленях. Вероятнее всего, здесь мы видим помазание Давида пророком Самуилом: еще один пример божественного избрания человека, призванного сместить на престоле недостойного правителя. Это вызывает определенную перекрестную параллель: Самуил, божественный призванник, даровал власть человеку светскому, в то время как мирянин Камбер с тем же призывом обратился к монаху.

До сих пор комментарии на полях кажутся исполненными в чисто роялистском духе; мы вновь имеем возможность убедиться в недальновидности и ограниченности дворянского сословия, искоренявшего реальную опору трона. Но этот гобелен принадлежал Камберианскому ордену, и потому нам надлежит с повышенным вниманием отнестись к утверждению, что вышивка может быть исполнена в чисто верноподданническом духе, и не таит в себе никакого двойного смысла. Последнее, сильно пострадавшее боковое поле наверху несет изображение двух ангелов. Первый из них держит корону. Вероятнее всего, здесь содержится очередная аллюзия на так называемое боговдохновенное видение Камбера. Однако в руках у другого ангела — стилизованная пальмовая ветвь.

На этом моменте взгляд ученого-историка не может не задержаться: корона не есть символ лишь мирской власти, но также мученичества, подобно лавровой ветви. Ангел парит над головой Камбера, а не Синхила; его нимб значительно крупнее, чем у следующего за ним, и имеет четыре поперечных полосы; на крыльях ангела заметны семь тщательно разделенных линий оперения. Его одеяние зеленого цвета. Возможно ли, чтобы здесь был представлен один из ангелов Четырех Сторон Света, один из Семи, стоящих перед Господним Престолом, чьим геральдическим цветом является зеленый?

Несомненно, это сам Уриил, предвещающий гибель Камбера, который отдал жизнь за своего короля.

На холме Камбер располагается несколько выше, чем сам принц, и при последнем внимательном взгляде становится очевидной еще одна деталь. Рука, являющаяся из облака в благословляющем жесте, принадлежит человеку в таком же зеленом дублете с желтыми манжетами, как у самого Камбера. Хотя художник, несомненно, поддерживает монархию Халдейнов, мы инстинктивно ощущаем, что именно Камбер изображается здесь как человек, наиболее близкий к Богу. Возможно, феникс на гобелене все-таки служит символом возрождения не только королевского дома Халдейнов.