"Владимир Возовиков. Сын отца своего" - читать интересную книгу автора

эту, с непристрелянным оружием, снять!
Тулупов вышел из автомобиля:
- Вы что же, и на войне собираетесь резервные танки таскать за каждым
экипажем?
Офицеры растерянно обернулись на его голос. Степанян с неожиданной для
его тучной фигуры ловкостью подошел к командующему с рапортом. Потом
заговорил Юргин:
- На третьем направлении два экипажа подряд не выполнили упражнение.
Наводчики утверждают: прицел плохо выверен, явно с большой ошибкой.
Юргин объяснял тоном школьника, позабывшего урок, и это не понравилось
Тулупову, но, не склонный составлять о людях заключения по мгновенным
симпатиям и антипатиям, подумал: "Может, он к новому положению еще не
привык? Ничего, почувствует вес полковничьих погон, станет уверенней". А
вслух сказал:
- Так вы считаете, все дело в прицеле?
Юргин неопределенно пожал плечами.
- Ну а случись неувязка перед атакой, что же, не посылать экипаж в
бой?.. Продолжайте-ка стрельбу без всяких замен.
Тулупов вошел в помещение вышки, легко взбежал по деревянной лестнице.
Пока сзади медленно скрипели ступени под сапогами Степаняна, он поздоровался
с руководителем стрельбы капитаном Ордынцевым и молодым высоким офицером -
дежурным.
Ордынцев стоял навытяжку около пульта управления мишенями. Лицо его,
обветренное, в твердых складках, казалось каменным, и лишь на жилистой шее
нервно двигался кадык.
- Чего резину тянете? - резко спросил Степанян. - Сказано: продолжайте
стрельбу!
Тулупов посмотрел на Степаняна, потом на Ордынцева. По годам они почти
ровесники. Командующий знал: Ордынцеву уже недолго оставаться в строю, и
собирался приехать на проводы. Не часто кадровые офицеры уходят в запас
командирами рот, и люди эти в своем роде особенные: в армии трудно найти
должность хлопотливее, чем должность ротного командира. Отчасти Ордынцеву не
повезло: он начинал службу в те годы, когда отдать десять лет взводу и
столько же роте считалось явлением обычным. И все же ровесники Ордынцева
далеко опередили его. Еще по совместной службе в другом округе Тулупов
слышал, как говорили об Ордынцеве в кадрах: лучше иметь отличного командира
роты, чем посредственного комбата, который может стать однажды плохим
командиром полка. И Тулупов с этим соглашался: Ордынцев, казалось, рожден
быть исполнителем.
И все же Тулупов уважал Ордынцева, уважал за то, что капитан честно
тянул свою лямку, никто из старших не слышал, чтобы он сетовал на невезение
или предвзятость начальников. Может, и плохо, что он вроде и не мечтает
стать комбатом, но на своем месте Ордынцев был хорош.
- Разрешите продолжать, товарищ генерал-полковник? - медленно, с
достоинством спросил Ордынцев.
Степанян безнадежно махнул рукой и занялся биноклем. Тулупов кивнул
капитану, потом присел к дальномеру, щурясь, принялся настраивать окуляры.
И серая строгая вышка, и знаки рубежей, и танки, выстроенные в линию, и
фигуры солдат в темных куртках, и терпкие запахи сухой земли, горючего и
железа - все на полигоне было знакомо Тулупову, дорого его сердцу. Здесь он