"Владимир Возовиков. Поле Куликово (Роман) " - читать интересную книгу автора

заставляя коня танцевать, выхватил из колчана голубую сигнальную
стрелу с особым, "поющим", устройством и круто послал в небо;
вибрирующий свист полетел к деревне, и всадники тотчас осадили коней,
помчались назад полным галопом.
Русских стало пятеро, когда трое ордынцев присоединились к группе
Авдула. Пятеро против пяти. Русские видели, что к врагам спешит
помощь, и все-таки развернулись в цепь, опустили копья, забрала и
стрелки шлемов, крупной рысью двинулись вперед. Может быть, где-то у
них таилась засада, но вряд ли их вместе больше десятка. Авдул
понимал: перед ним такая же разведка, какую ведет он сам.
Авдул хорошо усвоил тактику легкой конницы, испытанную веками.
Сейчас бы удариться в бега, показать спину врагу - пусть русы кинутся
преследовать, распалятся от преждевременного торжества, обнаружат свою
засаду - ведь и она не утерпит, кинется за бегущим противником, - а
когда растянутся в погоне, стремительно поворотить коней, ошарашить
яростным встречным ударом, смять, перебить по одному, оставив пару
подходящих "языков". Но темная ненависть захлестывала сотника, едва
вспоминались незащищенные спины ордынцев, бегущих по холмам у Вожи, и
русские копья, вонзающиеся в эти спины. Нет, он своей спины врагу не
покажет.
По знаку его руки воины выпустили стрелы, Авдул наклонил копье,
вонзая шпоры в бока жеребца.
- Хур-ра-гх! Р-ра-а-а...
Древний боевой клич побеждающих пронесся над полем, и в сердце
Авдула вскипела боевая ярость всех его грозных предков, топтавших
своими конями чужие страны - от берегов Великого океана в краю
утренней зари до лазурных морей в краю заката. Он видел, как один из
русских воинов, пораженный стрелой в лицо, раскинув руки, сползал с
седла, и смерть врага наполнила его торжеством, предвкушением победы,
которая начинается здесь, на маленьком поле, в малом столкновении
сторожевых отрядов, и будет продолжаться, пока ордынские кони топчут
землю... Он сразу наметил себе противника - плечистого русского
боярина в светлом посеребренном шлеме, в длинной кольчуге со
сверкающим зерцалом на груди, украшенным узорчатой насечкой в виде
креста. Зорким взглядом хищника выбрал точку между краем красного щита
и бедром боярина, предвкушая упругий удар и податливый ход копья
сквозь живое тело, боль и ужас в глазах врага, когда он,
опрокидываясь, вдруг понимает, что уже убит. Авдул знал толк в
поединках. На состязаниях конных батыров редкие смельчаки решались
становиться против него, а там ведь бились тупыми копьями...
Оставалось каких-нибудь три лошадиных корпуса до врага, когда у
Авдула мелькнула мысль, что боярина убивать нельзя, его надо взять
живым - ведь он, несомненно, командует разведкой русов, - а именно
такого "языка" ждет повелитель. Копье сотника вскинулось на высоту
вражеского плеча, прикрытого щитом, - от прямого удара пики не спасают
щиты и стальные наплечники, - в тот же миг Авдул перехватил темный
взгляд русского из прорези забрала, и его словно ударили в лицо.
Боярин сделал то же, что и Авдул, - резко упал вбок, за конскую гриву,
острие пики пробило воздух, русский вырос рядом на стременах,
громадный, сверкающий броней, рука его в стальной перчатке молниеносно