"Владимир Возовиков, Владимир Крохмалюк. Сиреневые ивы (про войну)" - читать интересную книгу автора

Почти к самому поселку подъехали на машинах, спешились и пошли по
улицам отдельными группами, прикрывая друг друга. Немцы засели на
вокзале и в больших домах. Пришлось их выковыривать. Курсанты в
основном чуть постарше меня, а сражались умело. Подползут поближе,
метнут гранаты в окна и сами туда же бросаются - прямо в дым и пламя.
Мы пулеметным огнем прикрывали их броски, стреляя из окон соседних
домов. Этажи выбирали повыше - обзор лучше и стрелять удобнее. Помню,
четыре фашиста, спасаясь от преследования, выскочили на крышу
четырехэтажного дома. Почти одновременно там появилось несколько
курсантов. Расстреляли врагов в упор.
Я тоже стрелял из своей винтовки по двум бегущим гитлеровцам. После
второго выстрела один точно споткнулся, засеменил, выронил оружие,
упал и пополз за угол дома. "Молодец! Открыл счет! - слышу слова
командира расчета. - Только стреляй спокойнее - будет полный порядок".
Кажется, у меня тогда впервые руки задрожали. И радостно, и
досадно. Уполз гад! Однако все же уполз, а не ушел! Успокоился,
ухватил винтовку покрепче - ничего: мушка даже не колыхнется. Ну,
теперь не промажу!
Город нам очистить не удалось. Залегли под огнем и окопались на
окраине. Трое суток мы вели охоту за стрелками врага, слышали, как
гитлеровцы пьяными голосами горланили "Хорста Весселя", играли на
губных гармошках. Мы торжествовали, если удачные попадания снарядов
нашего бронепоезда вызывали вопли гитлеровцев, и негодовали, когда
очередная серия разрывов ложилась вдали от цели. В ночь на 30 августа
батальон получил приказ отойти за реку Черек.
...Около школы, в которой учился, я простился с мамой. Она работала
здесь учительницей. Помню, как обняла меня в последний раз и сказала:
"Прощай, мой мальчик! Путь твой тяжел и опасен, но другого нет. Когда
тебе будет особенно трудно, вспоминай меня, и моя любовь поможет тебе.
Иди, мой милый! Ты видишь - я не плачу. Я тобой горжусь и благословляю
тебя. Иди..."
Я молча прижимался к матери и казался сам себе маленьким-маленьким.
Слов у меня не было. Оторвался от нее с громадным трудом и побежал
догонять батальон, не оглядываясь. Боялся увидеть слезы на глазах
матери, боялся сам разреветься...
За Черек немцев мы не пропустили...


"Красивое звание"

Нас сменила на позициях стрелковая часть. Все танко-техническое
училище было выведено в тыл и отправлено в Среднюю Азию для
продолжения учебы. Таких добровольцев, как я, в батальоне было семеро.
Четверо погибли, а уцелевших - меня, Виталия Мытова и Владимира
Пантелеева - зачислили курсантами в училище. В день принятия присяги
мне исполнилось семнадцать лет. Училище было преобразовано в танковое
командное.
Дни учебы пролетели быстро. Досрочно выпустили двести
офицеров-танкистов. Среди них и я. Экзамены сдал отлично. "Младший
лейтенант Геннадий Овчаренко!" - по-моему, звучит неплохо, и вообще