"Евгений Войскунский. Командировка" - читать интересную книгу автора

воспротивилась бунтовщикам. На причалах порта появились патрули этой роты.
Аэропорт они тоже взяли под контроль.
Мы свернули на тихую улицу. В свете фонаря у знакомого палисадника
сидели три старухи со спицами.
- Знаете, Валя, кто это? - сказал я. - Три парки. Или мойры. Они прядут
судьбы людей.
- Да бросьте, Лопе. Мойры! Городские сплетницы.
Когда мы проходили мимо, я услышал, как сказала старуха с детским
голосом:
- А помните, как Иден родила в пещере?
- Как же, - прошамкала другая, с провалившимся ртом. - Еще Мейсон
принимал роды.
- Да не Мейсон, а Круз! - поправила третья, с птичьим личиком, словно
затянутым паутиной. - Мейсон был ее брат, а не муж.
При этом она остренько взглянула на меня и вынула перочинный ножик.
Хотела, наверное, нить обрезать. Это, верно, была Атропос, самая страшная
из трех мойр. Я показал ей фигу, но она уже не смотрела на меня.
Мы вышли на площадь Ленина, там шел митинг. На трибуне стоял полный
человек с одутловатым лицом, в желтой нейлоновой куртке и зеленых
спортивных брюках. Это был Сиракузов, предводитель "Трудового Приморска".
Он кричал в мегафон, обнажая крупные зубы:
- Народному терпению пришел конец! Сколько можно издеваться
международному капиталу над трудовым человеком?
- Хватит! Хватит издеваться! - кричали старухи и случайные зеваки на
площади. - Не дадим!
- Не дадим! - гремел мегафон. - А кто с нами несогласный, пусть уезжает
к едрене фене, мы плакать не будем! Россия - для русских!
Ну и глотка была у этого мастера штробления стен. На весь Приморск
"штроблел" его бычий рев. Мы миновали площадь, несколько кварталов прошли,
а все было слышно: "Не дадим!", "Власть народу!".
Нам навстречу вышел патруль - четыре курсанта с автоматами на пузе.
- Чего тут шастаете? - крикнул старший, с четырьмя шевронами на рукаве
и прыщами на щеках.
- А в чем дело? - резко ответил Сорочкин. - Комендантский час не
объявляли.
- Скоро объявим. Скоро вы тут все запляшете, - пообещал старший
патрульный.
На полукруглой площади, уставленной киосками (все они были закрыты), мы
расстались. Сорочкин отпер дверцу своего "Москвича".
- Сидите у себя в номере, Дима, - сказал он, - и не высовывайтесь. Я
еще заскочу к вам. - Он всмотрелся в гостиницу "Приморская". - Что там за
люди у входа? Похоже на ОМОН. Ну ладно, пока. - И уехал.
Я пересек площадь и подошел к порталу гостиницы, украшенному тяжелыми
фигурами тружеников серпа и молота.
- Вы куда? - остановил меня плечистый малый.
Их тут было человек семь или восемь.
- К себе в номер, - сказал я. - Я живу в гостинице.
- Документы, - потребовал малый.
Тут подъехала "Волга" с милицейской мигалкой, из нее вышел полковник
Недбайлов (я его сразу узнал по несимметричной физиономии), а с заднего