"Евгений Войскунский. Командировка" - читать интересную книгу автора

Оттуда-то, из левого крыла, и грохнули первые выстрелы - короткие
автоматные очереди.
- Ну, теперь пошло не на жизнь, а на смерть, - сказал Сорочкин. -
Дорвались до оружия, засранцы.


С моря на город повалили тучи, застя заходящее солнце. Быстро
смеркалось. С наступлением неясного, черт знает кому принадлежащего
вечера, Приморск притих.
Группы вооруженных курсантов выходили из Устьинских казарм и, видимо,
действуя по плану, растекались патрулями по городу. Но вооружились и
мукомолы. То тут, то там вспыхивали перестрелки. Стоя, с колена и лежа на
мостовой, строчили друг в друга. Проносились слухи: двое убиты...
шестеро... И пошла молва, что командир полка, подполковник Диего Карлос
Малышев застрелился.
Трассирующие пули цветными строчками прошили вечернее пространство
города.
Перебежками, опасаясь нарваться на шальные пули, мы с Сорочкиным и
фотографом пробирались в порт. Из-за угла показалась процессия из трех
машин. В первой мы разглядели испуганное толстенькое лицо "нашего
Ибаньеса". Из окошка второй машины, грозно насупясь, смотрел Головань.
Из сквера вслед автомобилям ударили автоматы. Черт знает, кто стрелял.
Водители газанули, процессия умчалась.
Мы переждали немного и снова кинулись к порту. В Собачьем переулке было
тихо. Хорошо бы улечься тут, в тенистой прохладе, и не высовываться, пока
не закончится в городе революция (Вторая Октябрьская, так ее, наверное,
назовут). Однако престиж столичной газеты перед провинциальной кое-что
значил для меня. Пригнувшись, я бежал за неугомонным Сорочкиным.
Мы проскочили раскрытые ворота порта, перед нами возникли тускло
освещенные причалы с портальным краном и двумя портовыми катерами, и
там-то, близ стоянки катеров, шел бой. Мигало пламя, били автоматы,
доносились невнятные выкрики.
Фотограф Котелков, пригнувшись, как бы крадучись, направился к причалу
с катерами. За ним двинулся Сорочкин, и мне ничего не оставалось, как
последовать за ними.
Ах, не нужно было лезть туда! Чей-то автомат послал в нашу сторону
трассирующую красными огоньками очередь. Сорочкин охнул и упал навзничь. Я
подполз к нему, затормошил:
- Валя! Валя! Ты жив?
Сорочкин посмотрел на меня и вдруг издал короткий смешок.
- Они приняли мой китель за куртку мукомола, - сказал он, разглядывая
дымящиеся дырки в своей груди. - Спасибо Давтяну, дал мне бронежилет. А вы
как?
В меня и фотографа пули не попали, а вот в мою сумку, свисавшую с
плеча, все-таки угодили, пробив три дырки. Жаль, такая сумка хорошая,
австрийская.
Мы лежали там, где нас застиг огонь.
А у причала стрельба умолкла, донеслась яростная матерная фраза, а
потом:
- Сказано тебе, не лезь на катер. Нельзя!