"Евгений Войскунский. Командировка" - читать интересную книгу автора

- Дмитрий Сергеич, - не удержался и съязвил Сорочкин, - жалеет, что его
в детстве не назвали Лопе де Вега.
Компания разразилась смехом.
- Послушайте, Лопе де Вега, - сказал Сорочкин, раскачиваясь на стуле, -
внесите ясность. Мы тут спорили, какой был курс доллара до "сентябрьского
вердикта". Ребята говорят - шестьдесят семь рублей, а я помню, что
семьдесят четыре.
- Семьдесят два, - уточнил я. В свое время "сентябрьский вердикт"
Федерального собрания, упразднивший пост президента федерации и сильно
изменивший конституцию, привел к власти левую оппозицию. Были остановлены
реформы и взят так называемый ННК - "новый национальный курс". Ожидали от
него скорого улучшения жизни. Увы, этого не произошло. Менялись
правительства, формируемые парламентским большинством, и каждое обещало,
обещало... Вот уже и столетняя годовщина октябрьской революции наступает,
а обещанного процветания все нет и нет.
- Можете полюбоваться на первого секретаря КПРФ Анциферова, - кивнул
Сорочкин на раскрытое окно. - Ровно в полпятого он после сытного обеда
выходит на балкон переваривать пищу.
Я выглянул в окно. В доме напротив, на втором этаже, на балконе, сидел
в соломенном кресле миниатюрный человечек с лысой остроконечной головкой.
- Какой маленький, - сказал я. - Прямо недомерок.
- Зато страшно деятельный, - добавил Сорочкин.
На балконе появился полный человек в желтой, словно надутой куртке и
зеленых спортивных штанах. Ветер шевелил его темные волосы. Он стал так,
что мы видели его спину и мощный загривок.
- Сиракузов, - узнал его Сорочкин. - Специалист по штроблению стен, а
по совместительству председатель "Трудового Приморска". У него батальон
крикливых старух, и сам он ужасно речист - орет в мегафон, науськивает на
евреев и демократов.
- Что такое штробление стен? - спросил я.
- Черт его знает... Кажется, он получает указания у Анциферова. Судя по
всему, будет сегодня большой шум. - Сорочкин снял трубку тренькнувшего
телефона и некоторое время молча слушал. - А милиции нигде не видно? -
спросил он. - Ну, ясно. Кто из наших фотографов здесь? Котелков? Скажите
ему, пусть готовится, поедет со мной.
Положив трубку, Валя обвел нас помрачневшим взглядом.
- Кажется, началось, - констатировал он. - Двадцать минут назад из
морского училища вышла колонна курсантов. Куда идут - пока неясно, но
похоже, что по направлению к Устьинским казармам. Поедете со мной? -
спросил он меня.
Я кивнул.


Устьинским казармам лет сто пятьдесят, если не больше. Давно высохла
(или ушла под землю) речка, в устье которой и было заложено мрачное
кроваво-красное здание. А оно стоит, приземистое, словно придавленное
воспоминаниями об удалых временах. Три довольно глупых зубца украшают вход
в казарму.
Когда мы подъехали, на плацу, поднимая пыль, топали взад-вперед два или
три взвода молодых солдат.