"Евгений Войскунский, Исай Лукодьянов. Очень далекий Тартесс" - читать интересную книгу автора

В каюте карфагенянин уселся на скамью, по-домашнему ослабил перевязь,
распустил живот. Горгий достал из тайника мешочки с янтарем. Карфагенянин
долго разглядывал золотистые и зеленоватые куски. В брюхе у него урчало,
взгляд уже не был жестким. Отобрал штук десять, сунул за пазуху. Корабль
качнулся, он чуть не сполз со скамьи - Горгий деликатно придержал опасного
гостя за круглый локоть.
- Светлая Танит! - вздохнул карфагенянин. - Люди по твердой земле
ходят, едят жареных молочных щенят... искусные женщины их развлекают... А
мы с тобой, грек, болтаемся в море, как луковицы в тощей похлебке.
Горгий удивленно посмотрел на него: уж не ищет ли бритый сочувствия?
Решил промолчать.
- Верно говорю? - не отставал карфагенянин.
Пришлось Горгию согласно кивнуть.
- Что поделаешь, служба такая. - Карфагенянин еще расслабил перевязь,
поставил меч меж коленей. - Ты меня не бойся, грек. С тебя и взять-то
нечего: товар твой - кал собачий.
Вдруг осклабился, ткнул Горгия большим пальцем под ребро: пошутил.
Играет со мной, как лиса с зайцем, подумал Горгий, отирая взмокшие
ладони о гиматий.
- И корабль у тебя - поганая лохань. Верно говорю?
И опять согласился Горгий. А сам подумал: много ты понимаешь, базарный
вор... Одного свинца на обшивку днища двести талантов пущено...
- Что ж с вами, греками, делать? - размышлял вслух карфагенянин. -
Людишки у тебя - дохлятина, много за них не дадут. Сам ты, верно, ничего -
камни таскать годишься... Ну, что посоветуешь?
Горгий молчал, тоскливо глядя на тесаные доски палубы.
- Ну вот что. Посидел я у тебя - и хватит. Дух тут тяжелый. Вижу, хитер
ты, грек, не хочешь по-приятельски рассказать, почему с таким дрянным
товаром пускаешься в такую даль. И не надо. Неохота мне портить слух твоим
враньем. Плыви-ка себе дальше, в Тартесс.
У Горгия будто холодная змея по кишкам проползла. Играет, пес
бесстыжий, издевается...
Карфагенянин приподнял тяжелые веки, с интересом посмотрел на Горгия.
- Чего же не пляшешь, грек, от радости? Думаешь, шучу? Понравился ты
мне, клянусь светлой Танит. Хочу с тобой еще раз повидаться - когда
пойдешь обратно из Тартесса. Да и ты, верно, захочешь похвастать, показать
старику Падрубалу - это меня так зовут, - каких товаров наменял в богатом
Тартессе, да обгадят его боги сверху донизу... Ну, чего не радуешься?
- Я радуюсь, господин, - выдавил из себя Горгий. - Боги воздадут тебе
за доброту...
А сам напряженно думал: вот же что замыслил разбойник, тартесский товар
ему больше но душе. Отсрочку дает, а там не миновать рабства... И вдруг
вспомнил про сухой путь из Тартесса до Майнаки. Быстро прикинул и уме,
сколько можно в Тартессе выручить за корабль и во что обойдутся быки с
повозками...
Надрубал поднялся, отшвырнул ногой скамью, затянул перевязь.
- Теперь запомни. - По жесткому его голосу Горгий понял, что шутки
кончены. - Найдешь в Тартессе, в квартале моряков, канатную лавку купца
Эзула. Отдашь ему вот это. - Он протянул Горгию узкий ремешок локтя в два
длиной. - Скажешь: от Надрубала. Сделаешь, как велю, - на обратном пути