"Зоя Воскресенская. Девочка в бурном море. Часть 1. Антошка" - читать интересную книгу автора

прозвал Антошкой. Я привыкла.
Через полчаса девочки стали друзьями, а ночью, когда под потолком
загорелась синяя лампочка, они устроились на одной полке и долго шептались -
спешили хорошенько познакомиться друг с другом, рассказывали наперебой о
событиях школьной жизни, делились воспоминаниями, "когда я была маленькой".
Выяснилось, что обе боятся лягушек и тараканов и не страшатся темного леса,
могут ночью пойти даже на кладбище, и наконец, поведали одна другой самые
сокровенные девчоночьи тайны, которые можно рассказать только самому
близкому другу. У Антошки почему-то всегда находилось много близких друзей,
и в конце концов все девчонки в классе владели ее тайнами.
На конечную станцию пионерский поезд прибыл, когда солнце уже клонилось
к закату.
Ребята, просидевшие два дня в душных и горячих вагонах, охрипшие от
песен, обессилевшие от споров, высыпали из вагонов и, как отроившиеся пчелы,
облепили своих пионервожатых. А потом, построившись в ряд, растянулись по
яркой, еще не успевшей пожухнуть степи.
Низко над степью проплыл самолет, похожий на любопытного зеленого
кузнечика с задранным кверху хвостом. И летчику показалось, что в степи
расцвела широкая и длинная бороздка ромашек.
В лагерь притащились, когда солнце присело на край степи и широко
раскинуло по горизонту подол алого сарафана.
Старший пионервожатый скомандовал "вольно", и усталость как рукой
сняло. Ромашки - белые рубашки помчались к морю, на которое с пологого неба
уже соскальзывала темнота. Море шумно дышало, и каждый вздох приносил
прохладу. А когда солнце скрылось где-то за степью, с моря пополз холод, и
только медленно остывающая земля напоминала о дневном зное.
Антошка вместе со старшими побежала к палаткам. Первый раз в жизни
Антошка будет жить в палатке. В двенадцать лет переходишь в категорию
старших и словно поднимаешься на высокую ступеньку, с которой дальше видно,
на которой чувствуешь себя самостоятельнее, вольготнее.
Утром Антошка проснулась от холода. Ее соседка Наташа спала, завернув
голову в одеяло, высунув голые пятки. Антошка пыталась растолкать подружку,
но та сердито брыкалась, что-то бормотала, и Антошка, опасаясь разбудить
пионервожатую, поспешно натянула сарафан, сверху накинула как плащ одеяло и
выскользнула из палатки.
Солнце словно тайным ходом пробралось за ночь под морем и теперь
выкарабкивалось из морской пучины.
Антошка замерла в восхищении. Море лежало прямо под ногами спокойное,
как туго натянутый серовато-голубой атлас, и только кое-где слегка
морщилось. Такой же светло-голубой полог неба был натянут над морем.
Степь спала. Лагерь спал.
И вдруг Антошка заприметила мальчишку. Хрустя галькой, он бежал по
дорожке с горном в руках. Взобрался на серебряную от росы трибуну, поднял
было горн, да так и застыл - тоже залюбовался морем. Потом взглянул на часы,
обратил горн раструбом к зорьке и загорнил: "Вставай, вставай, дружок!"
Опустил горн. Огляделся вокруг. Антошка плотнее завернулась в одеяло,
прижалась к стволу абрикосового дерева. Солнце развернуло веер лучей.
"Вставай, вставай, дружок!" - пропел мальчишка морю, и море сверкнуло,
ухнуло и широкой волной лизнуло крутой берег. Горнист повернулся лицом к
степи, и, словно по его призыву, над степью затарахтело звено самолетов.