"Михаил Васильевич Ворскла. Русалка " - читать интересную книгу автора

пахнет в воздухе, как сразу осеняет истинная причина неполадки. Батько
замечал, что в гробу он видел таких специалистов и что он хоть сейчас готов
ехать мотоциклом к Павлу Андриевичу в город, чтобы вывести проходимца на
чистую воду. И что причину он уже почти знает наверняка, по одним только
описаниям Павла Андриевича, и даже воздух нюхать нет надобности. Павло
Андриевич охотно верил, а батько говорил, что это даже смешно - всю вину
сваливать на какой-то коленвал. Но Венера Тарасовна их прерывала и просила
прекратить уже про машину, раз и так они, слава богу, доехали. Она
распускала волосы и хвалилась маме, что немножко похудела в последнее время,
и что совсем скоро они отбудут с Павлом Андриевичем в Грецию на заработки. А
Оксанку с Николаем и малышом пустят к себе пожить и присмотреть за
хозяйством. "У нас теперь в продаже появились такие крема", - замечала между
прочим Венера Тарасовна, - "идеально приводящие кожу в гладкое состояние. И
самое замечательное, что существует выбор для каждой части тела и на каждое
время суток. У меня есть при себе нарочно два тюбика". И маме хотелось вдруг
поскорей познакомится поближе с этими тюбиками. "Пойдемте, Венерочка, в
хату", - уводила она сватью, - "по-тихому, в нашу спальню". Сват и батько,
оставшись одни, не находились сразу, что сказать, и только напускали друг на
друга волны положительного магнетизма. И как будто перемигивались, нечто
замышляя. "Петро Михайлович", - говорил сват, - "У вас, я сужу по лужам,
тоже дождь был?" "Прошел утром", - отвечал батько, почесывая под мышкой. "И
у нас, в городе, побрызгал", - добавлял сват и замолкал. А в
действительности это означало: "Уж мы посидим сегодня, Петро Михайлович?" -
"А то как же, Павло Андриевич, непременно посидим!" Толстый, ветвистый
тополь над их головами шевелил мохнатыми руками и как будто тоже желал, чтоб
его послушали. Он стал сыпать листьями, и шуметь, и батько решил, что пора
накрывать на стол, покуда погода опять не испортилась. Из посадки,
встававшей высокой твердыней за соседскими усадьбами, понимающе кланялись
тополю и шумели его братья. Они растревожились, и даже иволгам и сойкам
стало не просто удерживаться в глубине крон, и те вылетали с криками на
простор и снова ныряли в зеленые волны.

Спешно под яблонями расчистили место, снесли лавки и стулья, составили
из нескольких маленьких столов один большой и рассаживались. Разрешено было
шуметь и громко разговаривать, потому что хлопчик не заснул. Но батько
заявил, что они бы с Павлом Андриевичем и так бы вели себя вольно, потому
что без веселья праздник лишается всякого смысла. Какое-то безобразие
выходит, а не именины. Павло Андриевич поддержал. Брались за рюмки и
выпивали за здоровье батька. Венера Тарасовна весьма художественно говорила
про его положительные качества, предлагала крепить дружбу, правда, каким
образом, не уточняла. Выпивая горилку, она морщилась, и просила наливать
теперь себе только сладкую наливку. Гости склонялись над тарелками, и
наступала минута затишья.
- Кушайте, дорогие сваты, кушайте, - приговаривала участливо мама,
следя за движением блюд, - у нас небогатый стол в этот раз, ничего
диковинного нету, но уж что есть.
Но это она скромничала: от тарелок, мисок и полумисков рябило в глазах.
Из кастрюль на кухне так и жгло паром. Латки дышали кроликами и свиным
гуляшом, а бутылям и бутылочкам с наливками и горилкой вообще не было счета.
- Да, у нас без выдумок, - подхватывал батько, - без салатов этих из