"Арсений Васильевич Ворожейкин. Последние атаки " - читать интересную книгу автора

из-за большой скорости сближения у всех ничтожно малы шансы на успех. Зато
они заставят Сулама отвлечься от Воронина. Один из них свяжет его боем, а
другой проскочит вниз, и наверняка расстреляет самолет Воронина, после чего
они уже вдвоем ринутся на его напарника. Понял ли это Сулам? Ему ни в коем
случае нельзя доводить до конца лобовую атаку. Нужно перед носом фашистских
истребителей резко отвернуть в сторону, как бы подставить себя под удар.
Вражеские летчики могут клюнуть на эту приманку. Только таким, на первый
взгляд трусливым приемом можно, как теперь мгновенно прикинул Воронин,
связать их боем, а самому в этот момент успеть уйти в воздух.
Лобовая атака длится всего лишь секунды. И вот "фоккеры" уже мчатся на
Априданидзе. Комэск видит, как тот круто развернулся в сторону врагов.
Подсказать ему, как действовать, было уже поздно, да и вредно: сейчас голос
командира только отвлечет его внимание. Теперь все зависит лишь от умения и
выдержки Сулама.
"Фоккеры" крыло в крыло пикируют на Априданидзе и, наверно, километров
с двух открывают по нему огонь. Дымчатые трассы уходят намного ниже Сулама,
и Воронину со стороны, на фоне голубого неба, это отчетливо видно. Но Суламу
сейчас наверняка кажется, что снаряды и пули несутся прямо на него, прямо в
глаза. К тому же создается впечатление, что и отвернуть нельзя: кажется, что
снаряды повсюду настигнут тебя.
Капитан Воронин сейчас лишь сторонний наблюдатель. Через секунду, две
Суламу нужно резко заложить самолет в крен. Он это делает. Но почему так
медленно? Что это значит? Неужели ранен на лобовой? "Быстрей крутись!" -
невольно вырвалось у комэска. Один "фоккер", используя свое тактическое
преимущество, мгновенно нацеливается на Сулама. Другой стремительно несется
на Воронина. А тот лихорадочно думает, что же предпринять в эту критическую
минуту? Сидеть неподвижно и ждать, пока тебя прикончат? Это глупо! Ну что
же, наконец: взлетать или выскочить из кабины? Истребитель, сдерживаемый
тормозами, словно норовистый конь, дрожит от нетерпения. Лучше потерять
самолет, чем вдобавок к этому самому сгореть с ним на разбеге. Скорей из
машины! И тут напарник Воронина пошел на крайний риск. Он с такой
решительностью бросился на устремившегося на него вражеского истребителя,
что тот, испугавшись таранного удара, свечкой шарахнулся кверху, а Сулам
оказался вплотную на хвосте у "фоккера", пикирующего на комэска. Еще миг - и
от фашиста полетели куски.
Вот это да! Расчет и натиск. И ни капельки "науки". Впрочем, искусство
воздушного боя, очевидно, заключается не в том, чтобы следовать его канонам,
а в нужный момент отказаться от них и воевать с учетом обстановки. Тогда и
опытный противник не может быстро найти нужный контрманевр, потому что ты
уже атакуешь, а ему еще нужно понять необычный прием борьбы.
И "як" Петра Воронина, спущенный с тормозов, рванулся на взлет...
- Товарищ капитан, ваше задание выполнено, - четко и спокойно доложил
Воронину Априданидзе после посадки. - Разрешите получить замечания.
Один вылет, а он словно рентгеном высветил такие замечательные боевые
качества напарника, о которых капитан раньше и не подозревал. Больше
тридцати раз командиру эскадрильи приходилось слышать такие его доклады, и,
пожалуй, только сейчас он уловил и осмыслил, что каждый раз они звучали
по-иному. После первого вылета в осипшем голосе и на бледном лице была
тревога, нетерпение узнать оценку своих действий, а где-то за этим
угадывалась и скрытая радость боевого крещения. Теперь - деловитое