"Арсений Васильевич Ворожейкин. Солдаты неба " - читать интересную книгу автора

Маньчжурии сел, оттуда и вывез!
В первую минуту это известие о беспримерном в истории авиации подвиге
произвело на меня ошеломляющее впечатление. Мне казалось, что такое просто
невозможно. Разве кто ни будь имеет право садиться на территории противника?
Достаточно малейшей, ничтожной случайности - камера лопнет или мотор
заглохнет на малом газу, - и отважившийся на такое дело сам может остаться
там, на чужой земле! Кто докажет тогда, что он не сдался добровольно в плен,
не изменил Родине? Позор падет не только на него, но и на всю семью, на
родственников. Допустим, кончится война, его обменяют как военнопленного.
Кто же поверит ему, что он сел к врагу, движимый благородными намерениями?!
А потом - как можно поместить в истребителе второго человека? Где? В
кабине? Но в кабину сам едва втискиваешься. Разве что посадить товарища себе
на плечи. Но туловище останется торчать, его вырвет из кабины скоростным
напором. Да и самолет, пожалуй, не оторвется от земли - мощности мотора не
хватит.
- Нет, ты что-то путаешь, - нерешительно проговорил я.
- Да я сам не поверил! - почти кричал Василий. Васильевич. - А все,
оказывается, кроме нас с тобой, давно уже об этом знают. Солдатский вестник
свое дело сделал! Вон, видишь, люди собираются кучками, только об этом и
говорят.
Прибывший представитель политотдела ВВС посоветовал тут же провести
митинг. Это как нельзя лучше отвечало состоянию, охватившему нас. Но все
экипажи эскадрильи несли дежурство - в любую минуту мог прозвучать сигнал на
вылет. Собирать всех людей при таких обстоятельствах мы не имели права.
Собрали только тех, кто не нес боевое дежурство. Я попросил представителя
политотдела рассказать нам, как совершил Грицевец свой подвиг, чтобы еще до
отбоя организовать беседы по экипажам.
Суть была в следующем.
В середине дня у озера Буир-Нур завязался воздушный бой пятидесяти
советских истребителей с шестьюдесятью японскими. Противник был разбит и
бросился наутек. Японцы над своей территорией сумели зажечь самолет майора
Забалуева. Тот выпрыгнул с парашютом и приземлился на вражеской территории.
Сергей Грицевец на И-16 сел рядом с Забалуевым и на глазах у японцев,
пытавшихся их обоих взять живыми, с трудом втиснул Забалуева к себе в
кабину, взлетел и благополучно возвратился на свой аэродром. С воздуха их
прикрывал лейтенант Петр Полоз.
Слушали этот рассказ с затаенным дыханием. Мы, молодые летчики, знавшие
много примеров воинской доблести, не сразу могли осмыслить происшедшее. Что
побудило Грицевца на столь мужественный поступок? Слава и без того не обошла
Сергея. Его имя, занесенное в список Героев Советского Союза, гремело по
всей стране. Больше славы и быть не могло (звания дважды и трижды Героев
тогда еще установлены не были). Этот человек рисовался нашему воображению
как живое и вполне законченное воплощение всех ратных достоинств. И вдруг он
раскрылся перед нами с какой-то новой, неожиданной стороны.
Никогда прежде не приходилось мне испытывать так глубоко заразительную
силу геройского поступка. То же самое происходило, видимо, и с другими.
- Вот это человек! - услыхал я позади себя и обернулся.
Это сказал Холин. Должно быть, он тоже ставил себя на место героя.
Должно быть, тоже задавался вопросом: "А я бы смог?" И должно быть, отвечал
про себя: "Да, смог бы..."