"Сергей Воронин. Детский сад" - читать интересную книгу автора

сугроб, а снега в нем еще мало и тебе сто пудов будет больно. - Егор начал
свирепеть,
- А с памятью своей ты надоел уже, я со второго класса в этой школе, мы
до этого вообще в другом городе жили, и я сейчас уже о другом думаю - ты
вообще туда меня ведешь, а?! Или опять?!
- Да ладно, Гош, чего ты, я же просто вспомнил, да вон дом этот, отсюда
уже виден, у меня хорошая память, я просто в деталях путаюсь иногда, но
ничего же страшного? Все же тоже...
- Стоп! - Егор вскинул руку, упреждая. - Все. Пока хватит. Я понял -
вон дом, мы сейчас идем туда, идем мы молча. Молча идем мы!
Повернулся и стал спускаться по лестнице во двор.
Лестница была старой, как и дома вокруг. Темнокрасная кирпичная
пятиэтажка угрюмого вида заворачивалась углом, во дворе прямо из земли
торчала здоровенная труба, выщербленная временем, с частично уцелевшими
чугунными скобами, карабкавшимися по ней и сразу вызывавшими желание
попробовать по ним залезть. Егор остановился и, задрав голову, попытался
рассмотреть верхушку трубы - та терялась в густо сыпавшем снеге. Крупная
снежинища опустилась прямо на нос, отвлекая, и он смахнул ее ладонью, сразу
зачесался глаз, потом висок, некоторое время он увлеченно растирал лицо. С
трудом остановившись, настороженно огляделся и пошел дальше. За этим снегом
ничерта было не видно толком, да и как будто и не слышно, тишина - как
бананы в ушах. Вдруг захотелось что-нибудь крикнуть, по-настоящему, заорать,
разбудить это все притихшее, прибитое, мертвое. И снег как медленно
оседающая муть, взбаламученная неизвестно кем в этом стакане под
названием... Тьфу ты.
Тряхнул головой раздраженно.
Думать про первый снег, что это оседающая муть - был явный перебор.
Он закрыл глаза, подождал немного, открыл. Всюду мельтешили белые
лохмотья. Вот так вот - мягко, мягко, спокойно.
В спину ткнулся Семенов.
- Ты чего, Гош?
- Красиво как, а? Первый снег... Такие дела. А знаешь что такое снег? Я
вот сейчас понял... Это вода умершая, прах ее. Она там умерла и сейчас
падает. А здесь опять воскреснет.
- Ну тебя, Гош, с твоими историями страшными, вот не можешь... А эту
твою я слышал, я вспомнил, в лагере слышал, в пятом классе.
- Не мог ты ее слышать в лагере в пятом классе, я ее только что
сочинил, по дороге.
- Ну, значит ты ее тоже...
Семен, я же просил тебя. Просто молча идем. Не слушая продолжающего
что-то бубнить Семенова, Егор двинулся вперед, протаптывая тропинку в
липнущем к ботинкам и штанам снегу. Левый ботинок явно был уже мокрый. Это
из-за Семена. Пока тот батарейки свои искал, пока в продуктовом копался,
хотя знает же что там нет уже давно ничего, пока шапку эту свою дурацкую
доставал, пока... Чувствуя, что Семенов опять, как в песне, лайт его фаер,
Егор остановился и повернулся к топающему за ним однокласснику. Тот
безмятежно улыбнулся своей румяной курносой физиономией, на голове пылала
ярко-красная вязаная шапка, снятая недавно с манекена, оставшегося после
процедуры только лишь в бессовестноголубых семейных трусах. Манекен этот,
фиксировавший молодого человека истинно арийского вида в минуту его глубокой