"Любовь Федоровна Воронкова. Село Городище " - читать интересную книгу автора

даже забыл ему сказать, что уходит от него. Не отвечая матери, Трофим
молча умчался вперед. Бедный слепой отец, как он там один, без Трофима? Не
случилось ли с ним какой беды?


ЧТО ДЕЛАТЬ ДЯДЕ ЕГОРУ?

А с Трофимовым отцом и правда случилась беда. Он проснулся, позвал
Трофима, Трофим ему не ответил. Вдали он слышал голоса, кто-то громко и
оживленно разговаривал, мычали коровы, какое-то движение слышалось в
деревне, но ничего не мог понять. Очень хотелось пить, и он ощупью пошел
под навес, где всегда стояло ведро с водой. Ощупью, с палочкой, он
добрался до ведра, напился. А когда пошел из-под навеса, споткнулся о
какой-то чурак, упал и ободрал об сучок руку. Так и сидел один до вечера,
зажимая кровь рукавом, пока она не засохла.
Мать испугалась, увидев кровь:
- Егор! Что случилось?
- Да ничего. Поцарапался.
- А ну, покажи! Дай-ка я тебе завяжу. А ты слыхал? Корова наша
пришла.
- Слыхал. Трофим сейчас был здесь, сказал.
- Только Буян не вернулся. Вишь, заболел в пути, прирезать пришлось.
Жалко, хороший был бык. Да две телочки пропали... А так все пришли...
Рыжонка меня все нюхала, нюхала, а потом как лизнет... - У нее дрогнул
голос - Как лизнет прямо в лицо! Узнала!.. Ах ты, матушка моя!.. Да что ж
ты, Егор, сидишь, голову повесил? Хоть бы порадовался с нами!
Но дядя Егор махнул рукой и прохрипел:
- Что мне радоваться? Сижу, как чурбан, целыми днями, один шагу
ступить не могу. Радоваться! Живу, только людям мешаю!
Вечером, когда все угомонились на деревне, Трофимова мать пришла к
Груниной матери. Груня чистила картошку на ужин и слышала разговор.
- Что делать с Егором? Посоветуй! - сказала мать Трофима. - Горюет,
скучает шибко.
- Да ведь заскучаешь! - ответила Грунина мать. - От всего мира
отрезанный. Дело ему найти надо. Работу какую-нибудь.
- А что слепой сделает?
- А вот подумать надо... Подожди, я к нему своего мужика пошлю.
- Да я его сама к твоему мужику направлю. Может, решат что-нибудь.
Дядя Егор и председатель встретились посреди улицы. Трофим держал
отца за руку.
- Это ты, Касаткин?
- Я, Егор. Ко мне, что ли?
- К тебе. Давай поговорим. Просьба у меня...
Они все втроем уселись на бревне.
- Вот какое дело-то, Касаткин. Не могу я больше без пользы колхозный
хлеб есть. Не могу, совесть мне не позволяет... Не найдется ли мне какой
работы?
- Ну что ж! Раз совесть не позволяет, берись за дело. Я уж о тебе
думал. А работы - как же нет? Работы сколько хочешь! Корзинки умеешь
плести?