"Любовь Федоровна Воронкова. Село Городище " - читать интересную книгу автора

города, рассказывал, что видели городищенского пастуха Ефима. Будто бы
недалеко от станции отдыхало в лесу стадо, а пастух стоял на дороге, ждал,
кто пойдет с огоньком - прикурить, потому что спички у него в дороге
вышли.
Говорили, что постарел Ефим, почернел, бородой оброс, а борода рыжая!
Видно, повидал муки на дальних дорогах.
Но - говорили, поджидали, посматривали на выгон, а стадо все не
появлялось. Так и перестали говорить. Может, ошиблись люди? Может, то
вовсе и не Ефим был?
Да и некогда было много разговаривать. Покос стоял в самом разгаре.
Сначала завернули пасмурные дни, хмурилось, моросило. Косари косили, а
сушить негде было. А когда выглянуло солнышко да повеял жаркий ветерок,
сырого сена было полным-полно. И на лугу и на лесных покосах. Не
управлялись ворошить, не управлялись сгребать сухое. Сено с лугов не
возили - и не на чем было возить и некуда было возить. Сарая не осталось
ни одного. Складывали прямо на месте высокие крутые стога и торопились
сложить их, пока хорошая погода.
В эти дни городищенцы забыли, как отдыхают. Даже ребятишкам некогда
было поплескаться в реке. Сбегают, проплывут разок - да обратно. А без
купанья не выдержишь - жарко, платье прилипает, сенинки, забившись за
ворот, колются и щекочут.
Ребят часто посылали уминать стог. Стог сначала низкий, широкий, а
потом он делается все уже, все выше... Становится опасно - того и гляди,
сорвешься. А когда кто-нибудь - и чаще всего Женька - срывался и летел со
стога вверх ногами, то и луг и лес гремели от смеха.
А Трофим по-прежнему один оставался в деревне. Он купался в пруду,
выходил иногда на скошенную усадьбу, где Федя пас коз, сидел с ним на
бугорке. Бегал на ближнюю стройку - строились Звонковы, Ромашкина семья.
Бегал он туда за чурками для игры, за стружками на растопку. Иногда
успевал поссориться или даже подраться с маленькой Анютой, которая все
хвасталась, что у нее уже настоящий дом есть, а Трофим так и будет всегда
жить в соломе.
Далеко от дома Трофим никогда не убегал. Чуть отец позовет его, а уж
он тут, уж он слышит и бежит к нему.
Но случился и с Трофимом грех. Убежал он от отца да и забыл о нем до
самого вечера.
Это было в полдень. Тихо и безлюдно было в деревне. Даже топоры не
стучали - плотники отдыхали в жаркие часы. Плотно лежала пыль на дороге,
неподвижно дремали старые березы. Отец уснул в холодке, свесив на руки
свою поседевшую голову, а Трофим, разморенный жарой, сидел у пруда, болтал
ногами в воде и смотрел, как от его ног бросаются врассыпную круглые
черные головастики.
"А что, рыбы головастиков берут или нет? - лениво думал он. -
Наверно, берут. Только как его на крючок наткнуть? Наткнешь, а он,
пожалуй, лопнет..."
И вдруг в этой жаркой неподвижной тишине Трофиму послышалось, что
где-то промычала корова.
"Что это? - насторожился Трофим. - Откуда-то корова забрела..."
Он прислушался. Но в деревне по-прежнему лежала глубокая тишина.
Только жужжал шмель да невидимый жаворонок пел в небе.