"Рома Воронежский. Сборник юмора и прозы" - читать интересную книгу автора

палате лежат. Шесть человек на трех койках, письменном столе и двух роялях.
Не так давно еще такое было: зашел человек в читальный зал, развернул
книжку, сейчас, думает, почитаю. Ха. Попал в Склифосовского, естественно.
Вот, помнится, очередь за варежками стояла. Все волновались, что варежек не
хватит. Не о том волновались. Сейчас в Склифосовском. Какие уж тут варежки.
Или вот еще случай: молодожены в Коломенском свадьбу играли. Народу
собралась тьма. Шампанское хлопает, тосты произносят. Кто ж знал-то, что
так получится? В Склифосовского всех увезли. Молодоженов в разные палаты
положили... Так что вы, конечно, заходите, товарищи. Но имейте в виду.
---------------------------------------------------------------------------
&Copy; Рома Воронежский, 1991-96



ОБЕД

Помнится, в нашем астралопитехе такой случай произошел:

Однажды в Петербурге (бывш. Ленинграде) в доме на улице Демократов (бывш.
Космонавтов) в доме 38 (бывш. 19) Бенедикт Федорович съел сметану и
пряники. А также все пышки. И собирался приняться за ванну. Ванну
изготовили специально для Бенедикта Федоровича рабочие Белого (бывш.
Красного) Медведя из шоколада (бывш. мармелада). Ванна стояла на табуретке
(бывш. пассатижах), а Бенедикт Федорович пил большими глотками (бывш.
прыжками) воду Херши-цитрон (бывш. напиток "Буратино технический") и жадно
смотрел на ванну. Допив воду, Бенедикт Федорович отодвинул баллон (бывш.
огнетушитель) в сторону, поставил ванну на стол (бывш. паркетный настил) и
внимательно (бывш. с ленинским прищуром) осмотрел ее. На боку он заметил
штамп "Сделано в СНГ (бывш. СССР)" и призадумался.

Да, - думал Бенедикт Борисович (бывш. Федорович), - много воды утекло с
того времени, как сама мысль о том, что может быть как-то по-другому
казалась настолько нелепой, что даже что угодно могло прийти в голову,
какие угодно смелые предположения, но чтобы было такое - нет, такая мысль в
такое время в голову прийти не могла, потому что казалось совершенно
безумной, ни на чем не основанной мыслью о том, что может быть что-то хоть
как-то по-другому.

Подумав это, Бенедикт Борисович немного устал и решил поговорить вслух -
так он делал всегда, когда уставал.

- Спок, - сказал Бенедикт Карлович (бывш. Борисович).
- Камень ше единицы, - продолжил он.
- Вертиклюйка она, - говорил он, - не стоит связываться с этой старой
узкоколекой. Да она еще и немолода, эта гусятница с гвоздями.
- Эх, - говорил Бенедикт Карлович, - Костюм уже васхнил, а новый купить
нечего. Что за жизнь? Раньше я знал, где крем, а где брюле. А теперь?
- Воспрянь рукой, будь вечно говорим, - утешал он себя, - Неси батист, будь
Цезарь золотой.
- А что же делать временем моим? - спрашивал он, - Когда не понят каждый