"Павел Воронцов. Погнавшимся за миражом" - читать интересную книгу автораходу, и Игоревски даже казалось, что временами Жаклин оборачивалась что бы
позвать его. - Жаклин, да куда же ты, вернись! - крикнул он, но только потерял дыхание. Бежать в респираторе было чертовски неудобно. Ремешок крепления давил на затылок. Игоревски начал задыхаться. Воздух свистя выходил через клапан и с трудом засасывался внутрь. Тяжеленная шуба давила на плечи. Унты, казалось, при каждом шаге хватались за грунт и не хотели его выпускать. Стекло запотело. Жаклин неслась в семидесяти метрах перед ним, так легко, что еще чуть-чуть и взлетит. Ей было легко: на ней не было ни единой нитки. Наверно они пробежали километров десять. Иногда Игоревски переходил на шаг - тогда и Жаклин замедляла свой бег. В боку кололо. Недостаток воздуха разрывал грудь. - Вернись! - позвал Игоревски и рухнул вниз. Запотевшее от бега стекло помешало ему вовремя заметить оползень и Игоревски упал, увлекая с собой сотни и сотни камней. Не извернись он и не схватись за крошащуюся землю, смерть неминуемо настигла бы его сорока метрами ниже. А так он почти что повис, распластавшись на крутом косогоре. Из под ног сыпалась земля. Камни, за которые он уцепился, были мелкие и острые и резали руки несмотря на рукавицы. Очень осторожно Игоревски подтянул под себя одну ногу, вторую. Оперся на них, протягивая вперед дрожащую правую руку. В этот момент камень из-под левой вывернулся и Игоревски чуть не полетел вниз. С диким криком, он вонзил скрюченные ладони в склон, цепляясь за песок, глину, камни. Если зубами. Щебень потек из под него ручьем и Игоревски съехал на пол-метра, только чудом удержавшись от окончательного падения. Шестьдесят секунд, целую минуту, он висел молясь Богу и считая удары сердца. "Боже, - подумал он, - Помоги!" Капелька пота пробежала по носу. Сквозь рукавицы Игоревски ощущал как дрожат камешки за которые он держался. Откуда-то пришла глупая мысль что, вися враскаряку, человек напоминает распластанную лягушку или цыпленка табака. Игоревски удивился, как может еще думать о таких пустяках. Прежде чем вылезти, он сорвался еще дважды. Несколько минут после этого Игоревски лежал не двигаясь и пыхтя, как какой паровоз. Сквозь шубу и термокостюм, он ощущал холод чужой людям земли. Капельки пота стекали по щекам и падали на забрало респиратора. В голове шумело, казалось, он слышит отдаленную музыку. А может, это выл голодный марсианский ветер. Когда Игоревски поднялся на ноги, Жаклин была в двадцати метрах то него. Двадцать метров! Она стояла полуотвернувшись и перебирала свои длинные пряди. Игоревски шагнул к ней. Жаклин - от него. - Нет, - прошептал Игоревски отворачиваясь. - Нет. Он внезапно почувствовал, что его бьет дрожь. От холода. Дрожащими руками он снял с пояса блок питания термокостюма. Лампочка индикатора не |
|
|