"Андрей Воронин. Первое дело слепого. Проект Ванга ("Слепой") " - читать интересную книгу автора

Да, теперь у него была совсем другая жизнь, другая работа. Он вовсе не
рисовался, не пытался произвести впечатление, когда говорил Нине о грязи,
которую сильные мира сего были бы рады схоронить по темным углам и которую
он выволакивает на свет божий. Он не был настолько наивным, чтобы верить,
будто его работа действительно сделает мир чище; что он знал наверняка, так
это то, что если не убирать, мир очень скоро захлебнется в грязи. Так это
все и происходит: от неметеного пола и грязной посуды в раковине до дерьма
на полу; от легкой кишечной инфекции до бубонной чумы; от единичных заказных
убийств и финансовых махинаций до диктатуры и массовых репрессий, перед
которыми бледнеют деяния Гитлера и Сталина...
В том, что делал Максим Соколовский, как он жил, не было даже намека на
мрачное, натужное самопожертвование истово исповедующего какую-то идею
фанатика - он просто работал и жил так, как считал нужным, как ему
нравилось. А жить и работать ему нравилось, что называется, на всю катушку -
так, чтобы потом, в старости, было что вспомнить. И чтобы вспоминал свои
подвиги не ты один, и чтобы воспоминания эти были не только о том, как ты в
пьяном виде вскарабкался на осветительную мачту стадиона и орал всякую
чепуху, размахивая бутылкой пива.
Максим остановил машину перед железными воротами в кирпичном, аккуратно
оштукатуренном заборе. Столбы забора были декорированы плиткой, имитирующей
грубо отесанный гранит; сверху забор был накрыт красной глиняной черепицей,
а ворота представляли собой ажурную кованую решетку ручной работы с очень
сложным и красивым, явно созданным по оригинальному эскизу рисунком. По ту
сторону ворот красовалось модное нововведение - высокий экран из
молочно-белого матового стекла, пропускавший свет, но не позволявший
случайным зевакам заглядывать во двор. Над воротами был устроен навес,
из-под которого на машину Максима смотрел любопытный глаз следящей
видеокамеры, а к каменному столбу слева от ворот было прикреплено
переговорное устройство.
Выбравшись из машины, Соколовский нырнул под навес и нажал кнопку
электрического звонка. Через короткий промежуток времени переговорное
устройство ожило, и на маленьком дисплее зажглась красная светящаяся надпись
"say". Максим без видимой причины вдруг раздражился по этому поводу: "Какого
черта?! Конечно, английское "say" короче русского "говорите", ну и что с
того? Жидкие кристаллы экономят? Если так, порылись бы в словарях: наверняка
нашлось бы какое-нибудь экзотическое наречие, в котором это слово пишется
еще короче... Или нарисовали бы соответствующий иероглиф - и дело в шляпе!"
- Моя фамилия Соколовский, - сказал он в микрофон. - Борис Григорьевич
меня ждет, у нас назначена встреча на девятнадцать тридцать.
Пока Максим говорил, в голову ему пришла отрезвляющая мысль: полиглоты
из фирмы, навострившейся клепать вот такие переговорные устройства, тут ни
при чем. Вовсе не они послужили причиной его раздражения, а предстоящий
разговор - вернее, собеседник, угнездившийся вот за этим забором с коваными
воротами и англоязычным дверным звонком.
Помимо микрофона, в переговорном устройстве имелся динамик, но незримый
страж ворот не стал утруждать себя соблюдением правил хорошего тона:
устройство снова хрюкнуло, выключаясь, красная надпись на дисплее погасла, и
створки ворот, дрогнув, начали медленно и беззвучно расходиться. Дождь, как
назло, припустил сильнее; втянув голову в плечи и злясь оттого, что
хамоватый охранник сейчас почти наверняка видит его скрюченную фигуру на