"Андрей Воронин. Бриллиант для Слепого ("Слепой" #23)" - читать интересную книгу автора

взглядом, словно вся эта роскошь ему не в диковинку и у него дома есть то,
что мне и не снилось".
- Послушайте, Ефим Аркадьевич, вы человек богатый, - начал Князев.
- Допустим, - сказал олигарх.
- Вы живете в России.
- Допустим, - еще раз произнес Ефим Аркадьевич.
- Значит, вы считаете себя этой земле чем-то обязанным?
- Уточните, чем, например?
- Например, тем, что вы здесь родились, сколотили состояние.
- Допустим, - уже немного злясь, сказал олигарх. Этот человек
одновременно и раздражал его, и веселил.
"Ясное дело, человек он странный, необычный, это чувствуется по всему.
Говорит не так, как другие, да и выглядит абсолютно нелепо. Неужели
прикидывается?"
- Мне кажется, Ефим Аркадьевич, пришло время для того, чтобы отдать
долг земле российской.
- Отдать долг? - переспросил олигарх, еще не понимая, куда клонит
посетитель.
- Да, именно долг.
- И какой же долг должен отдать я? И кому конкретно? Может быть, вы
изволите сказать?
- Земле российской, Ефим Аркадьевич, ведь это именно она вас вскормила.
"О, господи!" - подумал Гусовский, аккуратно кладя на стол невероятно
дорогую авторучку. Он взглянул на стену. Под пейзажем Левитана, грустным,
осенним, с золотыми березками и туманом висела дюжина фотографий в
одинаковых рамках. На этих снимках Ефим Аркадьевич был с президентом, с
премьер-министром, с Папой Римским, с патриархом, с космонавтами и даже с
президентом Соединенных Штатов Америки.
- По-моему, я России все долги отдал. Налоговая полиция ко мне
претензий не имеет.
- Я не о том, - все так же спокойно и уверенно сказал Князев. - Я хочу,
чтобы в Москве был поставлен памятник царю Николаю Второму, настоящий
памятник, державный.
- Похвальное желание, - произнес Гусовский. Наконец, до него дошло, с
какой целью этот чудак с внешностью царя Николая Второго так упорно его
преследовал.
- Значит, вы хотите, любезный... - произнес Гусовский, исподлобья
взглянув на Князева.
Их взгляды встретились. Князев смотрел спокойно, глаз не отвел, не
опустил. Все та же уверенность в правоте своего дела.
- Да, я хочу, чтобы вы дали денег самому лучшему российскому скульптору
на памятник царю-мученику. И еще одно условие...
- Какое же? - склонив голову на бок, Гусовский смотрел на Князева.
Затем снял очки и принялся тереть виски. По всему было видно, что Ефим
Аркадьевич невыносимо устал, что день его измотал, к чашке с чаем он не
притронулся.
- Вот какое условие, Ефим Аркадьевич: скульптор должен слепить
императора не с какого-то там натурщика, а с меня.
- Исключительно с вас? - сказал Гусовский.
- Да, с меня.