"Андрей Воронин. Могила тамплиера ("Слепой" #35) " - читать интересную книгу автора

заявил он. - А вот за самоуправство нас с тобой повинтить могут. Тебе-то как
с гуся вода, тебя они отпустят и еще под козырек возьмут, зато на мне потом
за все отыграются.
Глеб вздохнул. Все-таки, наверное, у каждого человека есть свой
собственный потолок - предел, переступить который ему очень трудно, если
вообще возможно. Добравшись до этого предела, уткнувшись в него, человек
неизбежно начинает юлить, искать оправдания, сворачивать из стороны в
сторону, ища пути в обход препятствия, - в точности так, как комнатное
растение, фикус какой-нибудь или пальма, упершись макушкой в потолок,
изгибается и продолжает расти по горизонтали. Вот и сейчас ему было неловко
наблюдать, как Быков, этот громобой с внешностью былинного богатыря и в
целом довольно симпатичный, порядочный человек, мучается на соседнем
сиденье, раздираемый противоречивыми эмоциями: с одной стороны, горячим
желанием поскорее вернуть энклапион и загладить свою вину перед любимым
учителем и всей археологической наукой, а с другой - не менее горячим
стремлением не соваться во всю эту уголовщину и, главное, избежать возможных
неприятностей с милицией.
- А я тебе еще раз повторяю, - сказал он, зная, что толку от его слов
почти наверняка не будет никакого, - что я, во-первых, действую с ведома
начальника уголовного розыска, а во-вторых, в гробу их всех видал и, уж во
всяком случае, в обиду тебя не дам. А в-третьих, от тебя всего-то и
требуется, что зайти в квартиру, посмотреть на этого типа и показать на него
пальцем: да, это вот он самый и есть. Или, наоборот, сказать, что ты ошибся,
и это вовсе не он. После этого можешь катиться на все четыре стороны, дальше
я без тебя разберусь.
- Да я и сам могу разобраться, - неожиданно впадая в противоположную
крайность, заявил Быков.
- А вот этого не надо, - возразил Глеб. - Предоставь это специалисту,
то есть мне.
- А щипчики для вырывания ногтей ты захватил?
Сиверов промолчал, оставив без внимания эту неуклюжую попытку пошутить.
Быков был не в своей тарелке, а в таком состоянии люди часто говорят совсем
не то, что думают, и горько потом об этом сожалеют. Правда, если бы Гена
Быков поменьше болтал, всей этой истории просто не случилось бы и в данный
момент Глеб досиживал бы последние денечки отпуска на солнечном морском
берегу, а не гнал в кромешной темноте машину по кочкам.
- Знаешь, - сказал Слепой, чтобы отвлечь Гену от мрачных мыслей, - я
недавно Фолкнера перечитывал. Так вот, у него там описан шериф, которому
чуть ли не каждый год приходилось покупать новую машину. Они у него не
ломались, а просто снашивались, как башмаки, - как там сказано, от трения...
- Ты это о чем? - удивился Быков.
Машину немилосердно тряхнуло, амортизаторы крякнули, под днищем
раздался глухой удар. Гена лязгнул зубами, едва не прикусив язык.
- Вот об этом самом, - ответил Глеб. - У меня тоже машины долго не
держатся.
- А я четвертый год на "Жигули" коплю, - с затаенной завистью к
человеку, который может позволить себе менять машины, как носки, по мере их
изнашивания, сообщил Быков. - На подержанные...
- Ну и как, получается?
- Да пока не очень.