"Андрей Воронин. Могила тамплиера ("Слепой" #35) " - читать интересную книгу автора

пырнули снизу шилом. Красавец и богатырь Гена Быков моментально сделал
охотничью стойку, а доктор Осмоловский, интерес которого к противоположному
полу с некоторых пор стал чисто академическим (академизм этот был, пожалуй,
чересчур подчеркнутым, так что безоговорочно в него поверить было нелегко),
попытался прикрыть прожженную дыру на животе своей грязной тельняшки
злополучным номером "Экспресса".
На пороге сумрачной, грязноватой комнатки стояла сногсшибательная
блондинка, одетая, как модель перед началом показа, и поблескивавшие на
переносице очки в старомодной круглой оправе нисколько ее не портили.

Глава 4

Бросив невнимательный взгляд на предъявленное в развернутом виде
журналистское удостоверение, доктор Осмоловский вернул его гостье.
- Добрый день, - вежливо, поскольку предъявленный документ заслуживал
некоторого уважения, поздоровался он. - Чем могу служить?
- Можно, я присяду? - с обворожительной улыбкой поинтересовалась гостья
(если верить удостоверению, Антонина Андреевна Корсак, специальный
корреспондент журнала "Вокруг света", член Союза журналистов с почти
десятилетним стажем).
- Разумеется, прошу вас, - любезно ответил доктор Осмоловский и тут же,
спохватившись, кинулся освобождать второй стул, на котором грудой были
свалены разрозненные предметы его туалета вперемежку с деталями
экспедиционного оборудования. Поверх этой груды валялись брошенные
крест-накрест грязные носки, и у того, что лежал сверху, на пятке
беззастенчиво зияла огромная дыра. Не придумав ничего лучшего, профессор
сбросил все это добро на пол и с ловкостью, свидетельствовавшей о немалом
опыте, задвинул ногой под кровать. После этого он протер сиденье стула
рукавом своей грязной тельняшки и поставил его перед гостьей, извинившись за
походный беспорядок и повторив приглашение садиться.
Гостья любезно приняла приглашение, а по поводу беспорядка заметила,
что она к нему давно привыкла и что, если уважаемый доктор Осмоловский
испытывает по этому поводу неловкость, ему следовало бы побывать у нее,
Антонины Корсак, в гостях и посмотреть, что время от времени творится у нее
дома.
- Обычно я затеваю уборку, когда долго не могу что-нибудь найти, -
продолжая очаровательно улыбаться, сообщила она. - Уборка занимает полдня, и
еще несколько часов после нее в квартире царит почти идеальный порядок. Но
стоит мне только открыть шкаф, чтобы что-то оттуда взять, как все начинается
сначала.
Голос у нее был приятный, низкий и мелодичный, а в речи звучал едва
уловимый мягкий акцент, наводивший на мысли не о Москве, а почему-то о
Прибалтике.
- Понимаю, - бархатным голосом сексуально озабоченного голубя
проворковал Быков, - издержки творческой натуры. Я сам не лишен
артистической жилки...
- Это уж что да, то да, - едва слышно проворчал себе в бороду
Осмоловский.
- Разрешите представиться: Гена, - закончил Быков, намерение которого
подбить столичной журналистке клинья было написано у него прямо на лбу