"Андрей Воронин. Могила тамплиера ("Слепой" #35) " - читать интересную книгу автора

перепуганного чуть ли не до потери сознания Дубова. "Геннадий Олегович, -
подозрительно ровным голосом обратился он к аспиранту Гене, - батенька, не
сочтите за труд, уберите, Христа ради, своего протеже подальше от раскопа.
Уж очень не хочется грех на душу брать".
Вот из-за этой досадной мелочи Дубов и лишился возможности наблюдать за
самым интересным - за тем, как из разрытой могилы извлекали останки магистра
рыцарского ордена тамплиеров. Вместо этого он сидел дома и писал ту самую
заметку, что вызвала такую массу гневных и презрительных откликов.
- Много чего, - ответил на его вопрос Гена. - Могилка богатая, хоронили
его хоть и за оградой, но со всеми почестями. Остатки одежды, фрагменты
кольчуги, меч - между прочим, довольно редкая находка, - золотая рыцарская
цепь с медальоном магистра, перстни, браслеты... Э, да что говорить! Один
энклапион чего стоит!
- Ин... Как?
- Эн-кла-пион, - раздельно повторил Быков.
Дубов вынул из заднего кармана блокнот, ручку и старательно записал
незнакомое слово.
- Это чего такое - энклапион? - спросил он, резонно рассудив, что лучше
признаться в своем невежестве аспиранту Гене, чем опять что-нибудь напутать
в статье и выставить себя на посмешище.
"Я вам покажу, - злобно подумал он, преисполняясь яду при воспоминании
о том шквале уничижительных электронных посланий, что обрушился на сайт
"Экспресса" после выхода его заметки. - Теперь-то я заставлю вас всех
заткнуться, потому что я с самого начала был прав и все, что я написал, -
чистая правда. Жалко, что так называемая обратная связь работает только в
одном направлении. Если журналист кого-то незаслуженно обидит, ему не
поздоровится, а вот поливать грязью самого журналиста можно совершенно
безнаказанно - не стану же я с ними со всеми судиться! Ну, и где
справедливость? "
- Энклапион, Леха, - глотнув пивка, чтобы промочить пересохшее горло,
сказал Быков, - это такой, понимаешь ли, складной нательный крест. Знаешь,
по типу православных иконок-складней - берешь в руки этакую плоскую
коробочку, открываешь - створка влево, створка вправо - и получаешь триптих.
- Ах да, знаю, - закивал Дубов, который (не от большой религиозности, а
так, на всякий случай) возил именно такой складень, дешевенький,
пластмассовый, на приборной панели "Оки".
- Ну вот, тут та же самая штука, только в форме креста. Крест, конечно,
четырехконечный, католический. Редчайшая вещь! Двенадцатый, между прочим,
век. Так что даже при жизни нашего магистра это уже была, можно сказать,
антикварная вещица.
- Золотишко? - заинтересованно спросил сообразительный гуманоид,
одновременно с явной тоской и недоумением заглядывая в пустой бокал с
остатками пивной пены на стенках.
- Золотишко, золотишко, - с усмешкой подтвердил Гена. Он помахал рукой
барменше, и та, недовольно ворча, принесла еще три бокала пива и убрала
грязную посуду.
- А внутри? - поинтересовался Дубов.
- Жития святых, - предположил гуманоид, с аппетитом обсасывая рыбий
хребет.
- Гений, - похвалил его Быков. Глаза у него блестели, на щеках сквозь