"Андрей Воронин. Могила тамплиера ("Слепой" #35) " - читать интересную книгу автора

- Значит, на физиономии? - Сиверов перегнулся с шезлонга, выбрал внизу
камешек покрупнее и погасил о него окурок. - М-да... Жестокий вы все-таки
народ - женщины! Видно, придется идти самому. Просто чтобы патологоанатомам
было меньше работы. Они-то ни в чем не виноваты!
- Вьедь мы ж ни в чьем не вьиноваты! - произнесла Ирина хриплым голосом
наркоторговца из кинофильма "Красная жара" и, привстав в шезлонге, выставила
перед собой руки со скрюченными, как когти хищной птицы, пальцами.
- Ой! - закричал агент по кличке Слепой и, вскочив, побежал по горячей
гальке туда, где лениво плескалось набегающее на берег море. - Ой, боюсь,
боюсь!
- Ага! - крикнула ему вслед Ирина. - Попался! Трепещи, негодяй!
Смеясь, мгновенно забыв о глупой газетной заметке, едва не ставшей
предметом очередного горячего спора, она побежала вслед за Глебом навстречу
теплому, ласковому морскому прибою. Брошенная газета осталась лежать в тени
у основания покинутого пляжного зонтика, шелестя уголками страниц под
порывами легкого ветерка, с явным, но пока неосуществимым намерением улететь
от стыда в глубь Евразийского материка.

Глава 3

Аспирант Гена Быков посмотрел на свет через запотевший поллитровый
бокал со светлым пивом, отхлебнул, довольно крякнул, поставил бокал на
крышку столика, которая на первый взгляд могла показаться мраморной, и
небрежным жестом вытряхнул из лежавшей рядом с пепельницей пачки
(принадлежавшей Дубову) третью по счету сигарету.
- Обижаться, старик, надо на себя, - сообщил он, чиркая колесиком
зажигалки.
- Правда? - переспросил Дубов.
Он был обижен. Разумеется, недоброжелательные, а сплошь и рядом
попросту ругательные отклики на ту или иную публикацию - неотъемлемая часть
работы любого журналиста. К этому быстро привыкаешь и перестаешь
воспринимать раздающуюся в твой адрес ругань как какую-то трагедию или
свидетельство профессиональной несостоятельности. Ругаются - значит,
зацепило; значит, ты не зря тратил время и марал бумагу. Тут возможны разные
варианты. Можно выволочь на свет божий чье-то грязное белье, и тогда гневные
письма в редакцию будут признанием высокого профессионализма. Или, наоборот,
эти самые отклики могут быть вызваны твоей неумышленной, допущенной по
недосмотру ошибкой, и тогда следует, особо не расшаркиваясь, с достоинством
признать свою вину, дать в газете официальное уточнение (и не дай бог
назвать его опровержением!) и впредь быть внимательнее. Однажды после
празднования Нового года, прямо второго января, Леха Дубов с могучего
похмелья отправился в мэрию на еженедельную тамошнюю планерку. В самом конце
мероприятия выступил начальник ГИБДД, рассказавший, как под Новый год
патрульная машина сопровождала автобус с детьми и какой-то ухарь вылетел на
своей "девятке" в гололед на встречную полосу. Одна из участвовавших в ДТП
машин угодила прямиком под автобус, все, кто в ней сидел, погибли. Лехе с
похмелья почему-то послышалось, что под автобус въехала именно милицейская
машина сопровождения. Так он и написал, и, когда газета вышла, на ГИБДД
обрушился шквал звонков с соболезнованиями. Было очень неприятно, и
пришлось, разумеется, извиняться, но тут, по крайней мере, все было ясно: