"Андрей Воронин. Повелитель бурь ("Слепой" #24) " - читать интересную книгу автора

тоже сжимал в руке некий кейс. На запястье этой руки что-то блеснуло, и Глеб
понял, что кейс был прикован к руке наручниками.
В обойме оставалось еще целых восемь патронов, но дело было сделано.
Внизу поднялась отчаянная пальба. Потрепанный белый джип, пулей выскочив из
ворот заброшенного цеха, с ходу протаранил приземистый "линкольн". Стрельба
достигла пика, на стоянке с грохотом разорвалась граната. Глеб спокойно
отложил в сторону отслужившую винтовку, встал, выключил камеру, снял ее со
штатива и не спеша зашагал к лестнице. Проходя мимо жестяного оголовка
вентиляционной трубы, он стащил с ладоней и бросил в оцинкованный короб
перчатки, которые беззвучно канули вниз.
Беспощадная война на взаимное уничтожение была объявлена. С этого
момента ликвидация двух крупнейших преступных группировок в данном регионе
стала делом времени. Местные власти могли ускорить этот процесс, но даже при
условии их полного бездействия повернуть его вспять было невозможно. Глеб
покинул промышленную зону, стараясь не думать о том, что своей меткой
стрельбой положил начало очередному переделу собственности. Два человека,
набравшие чересчур большую силу, были выведены из игры, и теперь их место,
наверное, займут другие - менее самостоятельные, более сговорчивые и,
возможно, зависимые от ФСБ. Впрочем, его это уже не касалось; те двое,
которых он застрелил, и все остальные, кого убили и еще убьют с его подачи,
заслуживали самой суровой кары. Закон был бессилен против них, но Глеб
Сиверов давно понял, что законы пишутся не для всех. Да и как может быть
иначе? Правила, установленные для стада, не годятся для пастухов. Если
стерегущая отару овчарка вдруг начнет проповедовать непротивление злу
насилием, овцам не позавидуешь. Быть овцой, конечно, спокойнее, и хлопот
поменьше, но, если родился овчаркой или волком, трава тебе в глотку уже не
полезет...
Вернувшись в город, он зашел в интернет-кафе, адрес которого ему еще в
Москве дал генерал Потапчук, отыскал там нужного человека и через две минуты
получил все, что ему требовалось. Вскоре сделанная им запись, превратившись
в набор электронных импульсов, ушла по телефонным проводам в Москву, чтобы
практически мгновенно оказаться на жестком диске установленного в кабинете
генерала Потапчука компьютера. Глеб понятия не имел, зачем генералу
понадобилась эта запись. Оставалось только предположить, что у Федора
Филипповича были личные счеты с кем-то из главных героев этого ролика, и
снятый Глебом кровавый сюжет был нужен генералу исключительно для
собственного удовольствия. Такое предположение выглядело весьма сомнительно,
но ничего другого Глебу не приходило в голову: обычно Потапчук не требовал
от него доказательств того, что работа выполнена.
Да нет, подумал Глеб, - при чем тут доказательства? Подробный отчет об
этой бойне наверняка выйдет в эфир уже в вечернем выпуске новостей, так что
доказательств будет предостаточно и без моего любительского фильма. Тогда в
чем дело?
Закончив передачу, Глеб наведался в мужской туалет этого же кафе,
извлек из камеры кассету, сломал пластиковый корпус и сжег в унитазе пленку.
Выходя из кабинки, он неожиданно наткнулся на небритого типа с "вальтером".
Тип не стал вступать с ним в переговоры, не стал требовать у Глеба кошелек в
обмен на жизнь, а просто поднял пистолет и спустил курок. Глеб метнулся в
сторону раньше, чем мозг успел до конца осознать увиденное, но перегородка
кабинки остановила его, не дав полностью уйти с линии огня, и тупоносая