"А.Воронин. Марафон со смертью" - читать интересную книгу автора

- Я когда выписалась - сразу в детдом. Директор меня не принял, выслал
мне навстречу заместителя, очень нервную дамочку. Та юлила-юлила, все не
хотела говорить, где Виталик, а потом заявила наконец, что он с группой
детей из тридцати человек в сопровождении трех воспитателей выехал в Италию.
По чернобыльским благотворительным программам. Мол, всего на полтора месяца,
так что скоро уже вернется, не беспокойтесь. Пусть, говорит, ваш ребенок
отдохнет да незабываемых впечатлений наберется.
- Ну, Италия - это же действительно интересно. И я бы с удовольствием
съездил...
- Еще бы! - саркастически усмехнулась Кашицкая. - Я тоже сначала вроде
успокоилась, даже обрадовалась, думала, вот повезло Виталику! Только
странным мне показалось, что меня ни о чем не предупредили... Ну, а потом и
вовсе непонятные вещи стали твориться: проходит полмесяца, месяц - о
Виталике ни слуху ни духу. Бывало, про себя думала, задержались, может, по
каким-то причинам.
Но когда прошло два месяца после того, как я выписалась из проклятой
больницы, я не выдержала и пошла прямо к директору детского дома...
- Пелагея Брониславовна! - перебил ее Самойленко, весь напрягшись от
волнения, предвкушая, что именно сейчас услышит нечто важное, а может, и
самое главное для своей будущей статьи. - Если можно, с этого момента,
пожалуйста, поподробнее.
Меня интересуют конкретные даты, по возможности, все имена и фамилии, а
также должности тех официальных лиц, с кем вы имели дело.
- Да-да, я понимаю, - сразу же согласилась женщина, с готовностью
кивнув. - Значит, так Я выписалась из больницы двадцать второго марта. В тот
же день пошла в детдом. Директора детского дома зовут Геннадий Степанович
Трофимчук. Это детдом номер пять. Но он меня так ни разу и не принял, я
всегда разговаривала только с его заместителем, Натальей Андреевной
Герасименко.
- Так, - для верности Николай продублировал диктофонную запись на
листке бумаги. - Вы выписались двадцать второго марта, а вернуться из Италии
дети должны были?..
- В двадцатых числах апреля. Так сказала мне Наталья Андреевна. Я ей
звонила после выписки чуть ли не каждый день, а девятнадцатого мая не
выдержала и снова пришла в детский дом.
- И вы снова разговаривали с Герасименко?
- Да, сначала с ней. Но когда она в очередной раз начала рассказывать о
том, что, возможно, погода на горных перевалах в Альпах или в Карпатах не
дает возможности автобусу с детьми пробиться сквозь заносы назад, на
Украину, я как-то вдруг почувствовала, что она лжет. Или что-то скрывает от
меня, не договаривает. Я встала и, пройдя через приемную, буквально
вломилась в кабинет Трофимчука.
- Так! - Самойленко даже поерзал на стуле, стараясь придвинуться
поближе к рассказчице, чтобы не пропустить ни одного слова.
- Трофимчук сидел за столом, перебирал какие-то бумажки и явно не
ожидал моего появления. "Что вам угодно?" - спросил он очень строго,
взглянув на меня из-под очков. Но как только узнал, что я опекун
Корабельникова (это фамилия Виталика, по отцу), он сразу же изменился в
лице. Да и поведение его тут же переменилось. Куда только строгость его
девалась!