"Андрей Воронин. Число власти ("Слепой") " - читать интересную книгу автора

племенные быки, а твое сердце, Федор, такой нагрузки может не выдержать. Ишь
чего придумал - с молодежью тягаться!"
Федор Филиппович недовольно поморщился. Воображаемый голос жены говорил
неприятные вещи. Но он был прав, этот некстати померещившийся ему голос:
Федор Филиппович действительно воспользовался отсутствием уехавшей на курорт
супруги и с вороватой радостью сбежавшего с уроков школяра принял
приглашение полковника Моршанского попариться в баньке и поесть шашлычка под
ледяную водочку. Да и как было отказаться? Как очень верно подмечено в
популярной детской песенке, день рожденья бывает только раз в году. Не
стоило портить человеку праздник немотивированным отказом, тем более что в
приглашении Моршанского не было и тени подхалимажа - правильный он был
мужик, принципиальный, работящий и жесткий. Работать с ним было одно
удовольствие, да и отдыхать тоже, но вот спину перед начальством гнуть он не
умел, оттого и засиделся в полковниках. Его принципиальность, щепетильность
и даже некоторая заносчивость в разговорах с вышестоящими давно вошла в
поговорки, и если Моршанского до сих пор не услали куда-нибудь к черту на
рога, так это потому лишь, что специалистом в своей области он был отменным.
Из всех, с кем приходилось работать Федору Филипповичу, только полковник
Моршанский обладал способностью на основе разрозненных и, казалось бы, никак
не связанных между собой фактов смоделировать любую ситуацию и, более того,
дать точный прогноз ее развития.
Дверь в парилку распахнулась, и в предбанник вместе с облаком горячего
пара вывалился сам Моршанский - темный, жилистый, остролицый, с блестящей
коричневой плешью на макушке, которая сейчас приобрела цвет пережженного
кирпича. От широких костлявых плеч полковника валил пар, к плоскому
волосатому животу прилип темный дубовый лист. За спиной у него слышалось
хлесткое шлепанье веника по чьей-то мокрой спине, молодецкое кряканье,
уханье и иные удалые звуки, сопровождающие обыкновенно процесс помывки в
русской бане.
- Авдеич, дверь закрой! - закричали оттуда сквозь плеск воды и шипенье
пара.
Моршанский выпустил дверную ручку, и дверь с тяжелым стуком
захлопнулась, разом приглушив банные звуки. На ходу сдувая с черных, слегка
тронутых сединой, щетинистых усов повисшие капли воды, полковник прошлепал
босыми, чуть кривоватыми ногами к соседней скамье и взял висевшую на ее
спинке простыню. На голом дощатом полу за ним осталась цепочка мокрых
следов, и Потапчук обратил внимание на то, какие у Моршанского большие
ступни - прямо как у снежного человека, ей-богу.
- С легким паром, - сказал генерал.
- Спасибо, Федор Филиппович, - ответил Моршанский, - и вас, как
говорится, тем же концом по тому же месту... Пивка? Холодненького, а?
- Извини, Петр Авдеевич, пивко не употребляю, - отказался Потапчук. -
Да и года мои не те - пивком баловаться. Вот если бы квасу...
- Нет проблем, - сказал Моршанский и, наполнив из большого запотевшего
кувшина литровую жестяную кружку, протянул ее генералу. Кружка моментально
запотела, сделавшись матовой от осевших на ней микроскопических капель
влаги.
- Разрешите присесть, товарищ генерал? - спросил Моршанский.
Потапчук едва не поперхнулся квасом.
- Что это с тобой, Петр Авдеевич? - изумился он. - Вроде это я у тебя в