"Андрей Воронин. Число власти ("Слепой") " - читать интересную книгу автора

С того места, где стоял Сиверов, ему была хорошо фотография в простой
рамке из красного дерева, установленная на столе Казакова. На снимке была
изображена очень красивая блондинка лет двадцати - надо полагать, дочь, о
которой упоминал генерал Потапчук. Глеб подумал, что это могла быть и
покойная жена банкира в молодости, но тут же отказался от этой мысли: снимок
был цифровой, отменного качества - в ту пору, когда жене Казакова было
двадцать лет, делать такие еще не умели.
- Ну, чего уставился? - неожиданно агрессивно спросил Казаков, заметив,
куда он смотрит. - Хороша Даша, да не ваша!
- Насколько я понимаю, это кто-то из членов вашей семьи, - спокойно
ответил Глеб.
- Дочь, - буркнул Казаков. - И если ты, красавчик, начнешь подбивать
клинья... Имей в виду, я только с виду такой добрый.
- Кто это вам сказал, что вы с виду добрый? - сказал Глеб. - Кто-нибудь
из подчиненных? Ну, так это был обычный подхалимаж.
Казаков вытаращил на него бешеные глаза и несколько раз моргнул, а
потом с шумом выпустил из легких воздух и рассмеялся.
- Язык у тебя, конечно, подвешен, - повторил он, все еще посмеиваясь. -
Но ты гляди, особенно его не распускай. Я человек прямой и подхалимов не
люблю, но знаешь ведь, как древние римляне говорили: что позволено
Юпитеру...
- Не позволено быку, - закончил за него Глеб. - Да, я вас отлично
понял. Не беспокойтесь. Я человек военный и знаю, что такое дисциплина и
субординация. Что же до вашей дочери, то она, как я понял, поступает под мою
охрану вместе с вами и вашим имуществом, так что знать ее в лицо - моя
прямая обязанность. Приятная обязанность, я бы сказал. У вас очень красивая
дочь.
- Сам знаю. Но ты о ней даже и не мечтай, понял?
- Я женат, - напомнил Глеб. Казаков пренебрежительно фыркнул.
- Эка, удивил! Как будто это кому-нибудь мешало. Впрочем, у тебя все
равно ни черта не выйдет, через неделю она улетает обратно в Сорбонну.
Кстати, организация ее отъезда с этой минуты ложится на тебя - билеты,
рейсы, меры безопасности и все такое прочее.
- Разумеется.
- Разумеется, когда имеется, - снова сострил Казаков. - Ну все,
свободен. Скажешь моей секретарше, что зачислен с испытательным сроком, она
подготовит необходимые бумаги и все тебе объяснит. Да, кстати, напомни, как
тебя зовут. У меня, знаешь, память на имена - ну, буквально ни к черту...
Глеб это знал.
- Комаров, - сказал он, - Федор Григорьевич. Казаков почесал лысину
согнутым мизинцем, задумчиво потрогал бородавку на носу.
- Будешь Комаром, - сказал он. - Я, знаешь, всем клички даю, мне так
проще запоминать. Согласись, кличка - это все-таки лучше, чем когда в тебя
тычут пальцем и говорят: "Э!"
Глеб молча наклонил голову. Он не пообщался с банкиром Казаковым и
получаса, а ему уже хотелось, чтобы подозрения генерала Потапчука в
отношении этого плешивого борова подтвердились, - тогда его можно было бы
убрать с чистой совестью.
Через час все необходимые формальности были соблюдены. Подробное
ознакомление начальника охраны с делами было решено отложить до завтрашнего