"Андрей Воронин. Бык в загоне " - читать интересную книгу автора

на дядю, то ли не придал значения предостережению - во всяком случае, он
так и не понял, что Никитин по понятиям воровской чести обязан был убить
обидчика.
Однажды, примерно через неделю после того, как Никитина выпустили из
ШИЗО, где он отбывал наказание после того случая, старшина отряда, прибежав
в канцелярию, заявил Смирнову, что блатные категорически отказываются
выходить на работу. И как должен был отреагировать на это сообщение новый
начальник отряда, который в первый же день объявил, что от работы может
освободить либо паралич, либо смерть? Разумеется, надо было навести порядок
и "построить". Матеря про себя блатных с их понятиями и полковника с его
либерализмом, он отправился в барак - там было несколько человек, в том
числе и Сергей Никитин.
Сергей лежал на койке - рядом с ним, опустившись на корточки, сидел
"колыдик": так называют зоновских художников, специализирующихся
исключительно на татуировках. Колыдик, обмакнув во флакон с тушью швейную
иголку, прикрепленную к спичке, старательно завершал свое творение.
Остальные сидели на стульях, живо комментируя происходящее.
- Членовредительством занимаешься? - взорвался Смирнов. - Почему не на
работе? Что это такое? - и он толстым пальцем ткнул в свежую татуировку.
Никитин, слегка поморщившись от боли, поднялся на ноги.
- А сейчас я тебе объясню, гондон, что это такое, - произнес он сквозь
зубы и многозначительно посмотрел на товарищей, потом незаметно подмигнул
старшине, и тот, поняв, что его присутствие нежелательно, удалился.
Кольщик, закрыв за старшиной дверь, сунул в дверную ручку табурет, на
котором только что сидел.
Несмотря на кажущуюся туповатость, старлей понял: сейчас с ним должно
произойти что-то нехорошее. Тем более что Никитин, засунув руки в карманы
брюк, медленно надвигался на него.
- Да ладно вам, мужики... - Смирнов испуганно озирался, словно ища
пути к отступлению.
- Где ты видишь "мужиков"? - безмятежно улыбаясь, спросил Никитин.
И тут старлей понял, какую ошибку он совершил.
- - Да что вы, ребята, - глаза Смирнова испуганно блестели.
- Ребята у мамки сиську сосут, - мгновенно последовал ответ.
- Ну.., вы.., я не хотел никого обидеть... - старлей растерялся
окончательно.
- А ты уже обидел, - Никитин стоял к Смирнову почти вплотную, и тот не
видел, как заключенный доставал из кармана заточку.
- Да вы ч-ч-ч...
Короткое, резкое движение заточкой от бедра - и старший лейтенант,
дико вытаращив глаза, стал судорожно хватать ртом воздух; теперь он
напоминал вытащенную на лед рыбу:
- ..ТО-О-О-О?..
Спустя несколько секунд мертвый старлей лежал на окровавленном полу:
изо рта его вытекала темная струйка крови. Никитин аккуратно вытер заточку
о полу кителя покойного, с невозмутимым видом спрятал ее в карман и,
обернувшись к блатным, произнес:
- На промзоне выброшу.
- Ну что, Писарь, - похлопал его по плечу один из присутствовавших;
после этого Никитин понял, что кличка эта пристала к нему навсегда.