"Андрей Воронин. Мертвая хватка ("Инструктор ГРУ") " - читать интересную книгу автора

перебежал отощавший за зиму заяц. Это событие вызвало в машине небольшой
переполох.
Азартный Хобот даже вынул из-за пазухи пистолет, но Рыба, на котором
тяжким грузом лежала ответственность за хозяйский автомобиль, наотрез
отказался бить подвеску и царапать недавно отполированные борта ради
какой-то тощей лесной дохлятины.
- Заглохни, Хобот, - сказал он. - Вернемся в город - я лично подстрелю
кошку и принесу тебе. Это будет хорошая .кошка, жирная, отвечаю. У моей
соседки есть как раз то, что тебе надо. Повадилась гадить у меня под
дверью, тварь. Так что и тебе удовольствие будет, и мне польза. А без
шкурки ты и не поймешь, что сожрал - кошку, зайца или вообще ящерицу
какую-нибудь.
- Варана, - подсказал Простатит. - Или жабу. Хочешь жабу, Хобот?
- Не хочу, - сказал Хобот, неохотно возвращая пистолет в кобуру. -
Круглые сутки с жабами общаюсь, уже с души воротит. Квакаете, квакаете...
Слышь, наука, - меняя тему, обратился он к Лукьянову, - так я не понял, что
это за кусты такие особенные, за которыми мы в эту тундру забрались?
- Не кусты, - откладывая в сторону бесполезную карту, сказал
Лукьянов, - деревья.
- Да мне по барабану, хоть пеньки. Ты растолкуй народу, почему деревья
нельзя в Москве купить. Я бы понял, если бы папа Май нас, к примеру, на
Дальний Восток заслал.
Там всякой субтропической дребедени хватает - лимонник там всякий,
карликовая береза." А тут чего? Это ж Брянская область!
- Ехал Гитлер на машине через брянские леса, - вдруг сказал Простатит,
ни к кому персонально не обращаясь. - Подорвался он на мине, подлетел, как
колбаса.
- Типун тебе на язык, - сказал Рыба и переключил передачу.
- Во-во, - живо подхватил Хобот. - Вот и объясни нам, необразованным,
на кой хрен папе этот геморрой? Чего-то я тут никакой экзотики не наблюдаю.
Сосны, елки да березы - то же самое, что под Москвой. Что это за дед такой,
к которому мы едем? У него что, оранжереи?
- В том-то и дело, что нет, - сказал Лукьянов. - В оранжерее можно
вырастить все что угодно, это не проблема. А этот старик выращивает деревья
в открытом грунте. У него даже черешня вызревает.
- Ну и что? - удивился с переднего сиденья Рыба. - Тоже мне, фрукт -
черешня! Эксклюзив, блин, на фиг. Я думал, баобаб...
Его презрительный, самоуверенный тон задел Лукьянова за живое.
- Между прочим, - сказал он, - черешня в Москве и Подмосковье не
растет. Не то что не вызревает, а просто не приживается! Вымерзает в первую
же зиму. А вот у Макарыча - ничего, живет. Говорят, вкуснее украинской.
- Говорят, что кур доят, - проворчал Хобот. - Где Москва, а где
Брянск! Здесь вон на сколько южнее! Вот забашляешь ты этому деду папиными
бабками, привезешь саженцы, воткнешь у папы во дворе, а они - фьють! - и
засохнут. Чего делать-то будешь, наука? Думаешь, до зимы слинять успеешь?
Успеть-то успеешь, да только папа тебя из-под земли достанет. Очень он не
любит, когда его, как лоха, на пальцах разводят.
Лукьянов промолчал, всем своим видом демонстрируя оскорбленное
достоинство. Чувство, которое он при этом испытал, было очень неприятным,
поскольку Хобот, болтая от нечего делать, высказал его собственные