"Андрей Воронин. Разведка боем ("Слепой")" - читать интересную книгу автора

добровольно только наполовину. Войти в него можно, но вот покинуть куда
сложней. Сам оцени, сколько лишнего ты увидел и узнал только за половину
сегодняшнего дня.
Дальше больше. И как тебя потом отпускать?
"Попробуй удержи такого, - подумал летчик про себя. - Связали крепко,
а толку?"
- Если ты сам ничего на Кавказе не натворил, тогда у нас не так уж
много общего, - в сумерках палатки было видно, как Бубен двумя пальцами
прихватил на лбу комара.
- Да это был треп насчет брата, - Самойленко звучно прихлопнул
насекомое на своей мускулистой руке. - Когда Ильяс говорит насчет брата, я
ему верю. Этому ни на грош. У такого стрелка много чего в собственной
биографии накопилось.
- Ты по логике должен нас ненавидеть. Как ненавидит невиновный человек
реальных убийц, с которыми мотает срок, - тронув щеку, Воскобойников
кровососа не обнаружил.
- По логике... Вы здесь от безделья пристрастились слишком глубоко
ковырять в носу, - ответил Глеб. - А это вредная привычка.
- Извините, подвиньтесь, - вступил Барсков. - Любой из ребят
подтвердит, что я человек без комплексов. Но речь идет о нашей
безопасности. Таких сюрпризов, как сегодня, нам еще не подкидывали. Один,
потом второй. Лично я отношусь к вам вполне нормально. Но тоже хотел бы
яснее себе представлять вашу трудовую биографию.
- Конечно, я выдумал про копченое ухо. Могу еще сочинить, если вы тут
сильно заскучали. Что касается правды... Вот правде вы уж точно не
поверите.
- Так бы сразу и сказал, - Барсков вполне удовлетворенно откинулся на
свой спальник.
- Зачем было лапшу вешать? - огорчился Воскобойников.
Он ведь купился, голосовал "за".
- Вы же все икру метали. Теперь другое дело, теперь хорошо сидим. Могу
просто сказать, что мои дела - это мои дела, а не ваши.
Человек в потертых джинсах вел себя так спокойно и независимо, что
приставать к нему в самом деле казалось глупым. Ну не хочет он говорить о
себе. Свой характер уже доказал не только на словах. Такого легче убить,
чем заставить плясать под свою дудку. Ди Каприо, вон, тоже о себе ничего не
рассказывает, однако же никто к нему не пристает.
Течение было не слишком быстрым, но плот безостановочно продвигался
вперед. Его мерное покачивание на волнах могло бы убаюкать кого угодно,
только не тех, кто плыл сейчас вниз по Енисею, медленно остывая после боя.
Дождь затих, точней остался позади. Но облака не рассеялись,
по-прежнему плотно закрывали небо. Наводили на мысли об осени -
календарного лета осталось меньше месяца, а дальше наступит тяжелый период,
когда придется проводить большую часть времени в четырех стенах.
Никаких подозрительных звуков они не слышали. Только однажды вверху
послышался гул самолета. Оба летчика сразу же определили пассажирский
аэробус "ИЛ-62", едва начавший снижение.
Там, в воздухе, свободные люди, большинству из которых незачем
скрываться в родной стране. Хотя кто в этой жизни свободен по-настоящему?
Ильяс тоже не заметил ничего подозрительного за время своего