"Марина и Андрей Воронины. Умереть - непозволительная роскошь (Катя Ершова) " - читать интересную книгу автора

него охранной грамотой и страховым полисом.
Справившись со своими делами, майор достал из бардачка сотовый телефон
и, не звоня Шлемофону, который, по мнению Барышникова, подождет, сразу же
решил обрадовать босса завершением удачной операции. Однако разговор вышел
не таким, как виделось Сан Санычу...


***

Ждать Сан Санычу Барышникову пришлось довольно долго, пока на другом
конце провода наконец-то раздался раздраженный голос.
- Слушаю!
Майор набрал побольше воздуха в объемную грудь и как можно веселее
брякнул:
- Приветствую, Кузьмич! Это я...
Аппарат на секунду замолчал, но только для того, чтобы разразиться
грубой бранью.
- Это ты, поросячий хрен?! - заорал Кузьмич. - Ты еще набрался
наглости мне позвонить?!
Барышников сразу понял, что попал в неудачное время, но не пал духом,
считая, что раздражение босса совсем иного плана.
- Кузьмич, дело срочное, - как можно развязнее произнес майор. - Есть
хорошие новости!
Сотовый телефон заходил ходуном в руках Сан Саныча от оглушительного
мата.
- Мудак! Пидар! - гремел кремлевский воротила. - И это ты называешь
"хорошими новостями"? Да за это тебя, поросячий хрен, мало в Бутырке
сгноить, шкуру живьем содрать и то мало!
Барышников опешил. Он понял, что случилось нечто из рук вон выходящее
и это напрямую связано с ним. Может, раскрутили Метелкину?
- А что случилось? - еле выдавил майор;
- Он еще спрашивает, мудак неотесанный!
Барышников, чувствуя, что катастрофически не хватает воздуха,
расстегнул ворот рубахи и сглотнул слюну. Во рту пересохло, язык прилип к
гортани.
- Ты что шлангом прикидываешься, мудашвили! - заскрипел старик. - Я
про тебя и твоих дружков все знаю!
Теперь до майора дошло. По всей видимости, Шлема с подручными что-то
учудили в "Новом веке". Барышников пожалел, что поспешил звонить шефу:
нужно было сначала связаться со Шлемой, а уж потом... Да что теперь
сожалеть! Сан Саныч недовольно покачал лысой головой и снова стал
"проглатывать" обидные и оскорбительные слова.
- Это же надо, - не унимался Кузьмич, - устроили Варфоломеевскую ночь
среди бела дня, да еще в центре столицы!
Майор пытался оправдываться.
- Все, что зависело от меня, я сделал, - сказал он. - Времени было в
обрез, чтобы проконтролировать ситуацию, да еще это... - Сан Саныч сделал
паузу, - ..самоубийство нашего коллеги... Пришлось разбираться с
товарищами.
- Наслышан уже!