"Андрей Воронин. Возвращение с того света (Слепой) " - читать интересную книгу автора

рассасывались и таяли, поглощенные немереными гектарами подмосковной
природы, на которых там и сям торчали похожие на колонии ядовитых грибов
дачные поселки.
Платформа Крапивная располагалась в каких-нибудь семидесяти километрах
от Москвы - по местным меркам, почти рядом. Садово-огородный кооператив
"Водник" обосновался в непосредственной близости от платформы уже довольно
давно и был весьма многочисленным, так что начиная с последних чисел марта
и до конца ноября жизнь в окрестностях Крапивной била ключом. Жители
расположенного неподалеку поселка Крапивино, по имени которого и была без
затей названа платформа, никогда не испытывали особого восторга по поводу
этого оживления. Впрочем, их мнение никого не интересовало, тем более что
нет ничего оригинального в том, чтобы не любить дачников: это крикливое
племя способно довести до белого каления даже святого, особенно если тому
приходится ежедневно добираться на работу и с работы в битком набитой этими
варварами с их граблями, лопатами и резиновыми сапогами электричке.
Бесспорно, такая поездка может послужить причиной стресса, но современная
жизнь - это сплошной стресс, и дачники - далеко не самое страшное из
известных науке стихийных бедствий.
Человек, дожидавшийся электрички на Москву, не работал в столице.
Строго говоря, он вообще нигде не работал в традиционном понимании этого
слова, и вид его говорил о не чересчур большом достатке.
Это был мужчина лет под сорок, одетый в светлый матерчатый плащ, какие
были в моде лет пятнадцать назад, темно-коричневую фетровую шляпу с узкими
полями и линялой лентой, коричневые же, изрядно помятые и обвисшие на
коленях брюки и стоптанные черные туфли на резинках, давно нуждавшиеся в
чистке. На его длинном унылом носу немного криво сидели очки в старомодной
оправе из черной пластмассы, одна дужка которых была скреплена при помощи
синей изоленты - видимо, черной у него под рукой не оказалось. Человек был
выбрит до матового блеска на впалых щеках и держал в руке потрепанный
портфель из искусственной кожи. С виду это был типичный поселковый учитель
или какой-нибудь полуопустившийся завклубом, пропадающий без женского
присмотра. То обстоятельство, что он ехал в Москву, имея при себе туго
набитый и явно тяжелый портфель, наводило на подозрение, что это
профессиональный ходок по инстанциям, получающий мазохистское наслаждение
от мытарств, коими во все времена сопровождалась в России борьба за
справедливость. Так или иначе, но выражение лица у него было
соответствующее - в его плотно сжатых бескровных губах, унылом носе и даже
в том, как воинственно поблескивали из-под шляпы его старомодные очки, без
труда угадывалась скребущая по нервам нотка привычного фанатизма,
заменяющего некоторым людям твердость и мужество.
Кроме него, на платформе стояла дама неопределенного возраста в
турецком кожаном плаще с меховым, не по сезону, воротником и сапогах на
таких огромных шпильках, что казалось, будто она перемещается на пуантах.
Непокрытая голова дамы была увенчана пышной прической, а густо
подмалеванные серые глаза смотрели вокруг с холодной скукой, которая могла
показаться вполне натуральной, если бы не ее холеные, изящные пальцы, туго
обтянутые лайковыми перчатками, которые предательски теребили и дергали
ремень висевшей на плече сумочки. Иногда женщина бросала короткий взгляд на
своего попутчика и тут же отводила глаза все с тем же выражением
смертельной скуки, как нельзя более подходившим к ее тщательно ухоженному и