"Андрей Воронин. Проводник смерти" - читать интересную книгу автора

галлюцинацией. Она слышала его так же отчетливо, как мурлыканье
продолжавшего тереться о ее ноги Хвастуна. И было еще кое-что, кроме звука.
Теперь, привыкнув к теплу, она ясно различала холодный сквозняк, которым
тянуло из-под двери кабинета. Неужели она ушла из дома, не закрыв форточку?
Снегова попыталась припомнить обстоятельства, при которых утром ушла из
дома, но не смогла: даже если бы не было вечной утренней спешки и ее
обычной забывчивости, касавшейся бытовых мелочей, паника, мутной холодной
волной поднимавшаяся в ее мозгу, помешала бы ей вспомнить что бы то ни
было.
Она попятилась к входной двери и слепо зашарила по ней рукой в поисках
ручки, не в состоянии оторвать взгляд от черной щели под дверью кабинета,
откуда ощутимо несло холодом. Ей казалось, что мрак в этой щели живет
какой-то своей потайной жизнью.
Антонина Андреевна постаралась взять себя в руки и прислушалась. В
кабинете было тихо.
"Вот они, преимущества одинокого существования в шестикомнатной
квартире, - подумала она, сдерживая истерический смешок. - Те самые бабы,
которых я совсем недавно жалела - ну, те, у которых мужья пьют и ходят в
вонючих носках, - по крайней мере, не боятся вечерами всяких сюрпризов."
По самому краешку ее сознания холодной змейкой проскользнула мысль о
том, ЧТО могло проникнуть в квартиру сквозь оставленную открытой форточку,
и Антонина Андреевна поспешно отогнала ее; взбудораженное воображение
нашептывало ей, что там, в темноте, могло притаиться ВСЕ, ЧТО УГОДНО.
Живость воображения не раз подводила ее, особенно в такие вот одинокие
вечера, когда трезвая дневная логика отправляется на покой вместе с
солнцем, а за черным оконным стеклом и в неосвещенных недрах стенных шкафов
начинают шевелиться призраки.
Снегова решительно поставила сумочку на подзеркальную тумбу и
расстегнула пальто. Руки у нее при этом заметно дрожали, и, прежде чем
заглянуть в кабинет, она твердым шагом прошла на кухню, взяла из шкафчика
над мойкой бутылку хереса и сделала хороший глоток прямо из горлышка.
Поставив бутылку на место и закрыв шкафчик, она закурила и пару минут
стояла, глядя в окно и давая алкоголю подействовать. Свет на кухне она не
зажигала - здесь, среди хрома и темного пластика, в облаке вкусных ароматов
хорошего кофе, ванилина и пряностей, она ничего не боялась. Она любила
готовить, как это ни странно для одинокой женщины, почти никогда не
бывающей дома, и кухня была ее царством, в котором с ней не могло
приключиться ничего дурного. Иногда ей даже казалось, что ее квартира
чересчур велика - хватило бы этой кухни и маленькой спальни Правда, тогда
негде было бы хранить коллекцию живописи - коллекцию, которую она собирала
в течение пятнадцати лет и которая была для нее дороже всего на свете.
Антонина Андреевна посмотрела на прямоугольники картин, темневшие на
светлом фоне обоев даже здесь, на кухне, и сделала в их сторону
приветственный жест рукой. Старые друзья были на месте, а это была такая
компания, в которой ей ничто не угрожало.
Она раздавила сигарету в пепельнице, и тут потерявший, наконец,
терпение Хвастун громко и недвусмысленно напомнил ей о том, что ему, вроде
бы, предлагали перекусить. Вопль был такой, словно ему одновременно
оттоптали все четыре лапы, а заодно и хвост, и Антонина Андреевна,
вздрогнув, полезла в холодильник.