"Андрей Воронин. Отражение удара ("Инструктор ГРУ") " - читать интересную книгу автора

прожужжала этой новой квартирой: как это близко к центру, да какой дом
старинный, да какие потолки высокие... Ну, известное дело, баба.
- Хорошо, - задумчиво сказал Гранкин, - хорошо... А ты не знаешь,
врагов у Токаревой не было? Ну, завидовал там кто-нибудь, или, к примеру,
клинья подбивал и отлуп получил... А?
- Да какие у нее враги! - отмахнулся охранник. - Говорю тебе, майор,
это какой-то трахнутый недоумок развлекается. Вот увидишь, недели не
пройдет, как у вас еще парочка таких же жмуриков появится, помяни мое
слово...
- Да, - сказал майор.
- Да, - спохватился охранник, - в самом деле...
Ну, удачи тебе, начальник. Найди этого козла, добром прошу.
- Найду, - пообещал майор с уверенностью, которой на самом деле не
ощущал.

***

Илларион Забродов положил телефонную трубку и с неудовольствием
посмотрел в окно. На улице окончательно распогодилось. Небо, с которого
еще час назад капал бесконечный дождь, было совершенно чистым и
стремительно наливалось той пронзительной, режущей глаза, спектрально
чистой голубизной, которую можно увидеть только в погожий октябрьский
денек, да и то с утра пораньше, пока над городом не повисло грязно-серое
одеяло выхлопных газов. День обещал быть просто великолепным, а лишившийся
своего средства передвижения Илларион был прикован к городской черте.
- Ну и ладно, - вслух сказал Илларион, - ну и пожалуйста. Буду сидеть
дома и морально разлагаться. Чего я не видел в вашей городской черте?
Для начала, просто чтобы вернуть дню хоть какую-то видимость
привычного распорядка, он принял душ.
Стоя под тугими горячими струями, он время от времени невольно
косился на круглое окно, прорезанное в стене ванной. Ему очень нравилось
это окно, но сейчас оно вызывало у него недовольство: за ним по-прежнему
синело небо, напоминая об упущенных возможностях и неосуществленных планах.
- Да будет тебе, - пробормотал он, энергично растираясь мочалкой. -
Не последний день живем.
Приняв душ и побрившись, он соорудил нехитрый завтрак и неторопливо
воздал должное еде. Это было одно из преимуществ гражданской жизни: можно
было никуда не торопиться и есть то, что нравится, а не то, что
подвернулось под руку. Конечно, все рано или поздно надоедает, и полная
свобода может наскучить так же быстро, как и жесткие рамки армейской
дисциплины, но Забродов умел не скучать наедине с собой. Да он никогда и
не оставался один: даже если вокруг него не было людей, под рукой всегда
были книги, а если они вдруг оказывались вне пределов досягаемости,
Илларион всегда мог прибегнуть к услугам своей памяти. Ему нравилось
мысленно листать пожелтевшие страницы, то соглашаясь с авторами, то
вступая с ними в яростную полемику. Впрочем, споры, как правило,
заканчивались ничем: большинства оппонентов Иллариона давным-давно не было
в живых, и доказать им что бы то ни было не представлялось возможным.
Илларион улыбнулся своим мыслям. Смешно надеяться доказать что-то
умершим, когда и с живыми-то сплошь и рядом не удается достигнуть хоть