"Андрей Воронин. Без единого выстрела" - читать интересную книгу автора

Запыленная зеленая змея пассажирского поезда плавно, без толчка
замерла у платформы Казанского вокзала. Двери вагонов открылись, выпуская
на перрон пеструю, навьюченную багажом толпу пассажиров. Перрон мгновенно
наполнился сутолокой, вдоль вагонов, громыхая тележками, заспешили
носильщики. Закудахтали обремененные пудовыми сумками мамаши, безуспешно
пытаясь приструнить своих вырвавшихся на волю из душного вагонного плена
детишек, забубнили железными голосами репродукторы. Вечно взмыленные и
озабоченные командировочные в сбитых на сторону галстуках и неизменных
шляпах, держа наперевес дорожные сумки, топоча, устремились к метро.
Чье-то чадо протяжно канючило, требуя одновременно подать горшок,
мороженое и такси. Измученные бледные родители вслед за командировочными
волокли чадо к станции метро, провожаемые сочувственными и в то же время
раздраженными взглядами проводницы и попутчиков.
Постепенно хаотичное движение на перроне упорядочилось, приобретя вид
своеобразной людской реки, которая текла в узком русле между двумя
составами, направляясь к привокзальной площади. Когда толпа схлынула,
стоявший у двери восьмого вагона человек лет тридцати, выглядевший намного
старше, неторопливо закурил, нервным движением оправил ворот летней
рубашки, подхватил тощую спортивную сумку и не спеша двинулся в сторону
метро.
Он шел по перрону, полной грудью вдыхая ни с чем не сравнимый
московский воздух. Оказалось, что за одиннадцать лет он ничего не забыл.
Конечно, многое изменилось с тех пор, и воздух в Москве стал уже не тот -
в нем ощутимо прибавилось выхлопных газов, - но запах остался. Человек, в
кармане которого лежал паспорт на имя Виталия Григорьевича Головинова, Он
мог с уверенностью сказать, чем именно пахнет Москва, но запах был, и
теперь, после долгого отсутствия, он убедился, что этот неуловимый аромат
не являлся плодом его фантазии.
Спохватившись, он ускорил шаг, догнал толпу пассажиров и смешался с
ней, сделавшись незаметной каплей в людской реке. В Москве помимо запаха
существовали и такие неприятные вещи, как милицейские патрули и паспортный
режим. Человек, именовавший себя Головиновым, не заблуждался по поводу
своей внешности: он знал, что от него за версту разит зоной Украденный у
пьяного попутчика на вокзале в Потьме паспорт с вклеенной кустарным
способом фотографией мог выручить его только при поверхностном досмотре,
но более тщательная проверка наверняка закончилась бы для него скорым
возвращением в "места не столь отдаленные".
Рукава его просторной, с чужого плеча, белой рубашки были опущены и
застегнуты у запястий, чтобы скрыть корявую вязь покрывавших руки
татуировок. Широкие костлявые плечи привычно сутулились, обтянутое сухой,
продубленной морозом и солнцем кожей лицо с первого взгляда напоминало
волчью морду. Глубоко запавшие выцветшие глаза с нездоровыми, желтоватого
цвета, белками смотрели угрюмо и настороженно. В жестком ежике отраставших
волос густо серебрилась ранняя седина, сквозь которую неприятно розовели
извилистые рубцы старых шрамов. На его правой руке недоставало двух
пальцев - безымянного и мизинца. На левой, в которой он держал сигарету,
мизинец был. Был там и большой палец, зато остальные три отсутствовали,
так что кисть руки напоминала изуродованную крабью клешню, вдобавок ко
всему украшенную татуировкой. Даже походка у лже-Головинова была не такой,
как у всех людей - шаркающая иноходь усталого зека, морозным зимним