"Андрей Воронин. Высокое напряжение (Инкассатор)" - читать интересную книгу автора

бы...
- Опять с утра пораньше ворон считаешь? - послышался позади него
визгливый голос. Задумавшийся Митяй, грубо возвращенный к реальности этим
скрипучим окриком, слегка вздрогнул и поморщился, но оборачиваться не
стал, поскольку и так знал, что увидит. - И что это за мужик такой? -
продолжал знакомый до отвращения голос, сопровождавшийся ожесточенным
громыханием ведер. - Как станет, варежку разинувши, так и будет стоять
столбом, зенками своими по сторонам лупать, пока ему какая-нибудь ворона
прямо в эту его варежку не нагадит. Нет того, чтобы забор поправить...
- Чем я его буду поправлять? - морщась сильнее прежнего и все так же
стоя спиной к источнику голоса, неприязненно откликнулся Митяй. - Языком
твоим поганым, что ли? Сто раз тебе говорено: столбы менять надо, а где я
их возьму, эти столбы?
- Да уж конечно, - ядовито парировала супруга Митяя. - Где их
взять-то, в самом деле, когда кругом тайга на тыщу верст?
Митяй намертво сцепил зубы. Золотое августовское утро стремительно
теряло свое очарование, хотя солнце сияло по-прежнему и по-прежнему
сверкали на склонах сопок серебристые опоры ЛЭП. Смотреть на все это
утреннее великолепие больше не хотелось, но Митяй упрямо таращился прямо
перед собой, потому что точно знал: жена стоит у открытых дверей сарая,
уперев кулаки в бока, похожая на бочонок, к которому кто-то для смеха
приладил сверху кочан капусты, а снизу - пару обутых в резиновые опорки
кочерег, обрядив получившееся пугало в ситцевый халат больничной расцветки
и драный порыжевший ватник, - стоит, сверлит его спину буравчиками своих
поросячьих глаз и ждет повода затеять обычную утреннюю свару, без которой
день для нее считай что пропал. "Хрен тебе в глаз, - подумал Митяй,
невидящим взглядом таращась на знакомый пейзаж. - Война нервов, ясно? Хотя
какие там у нее, к чертям собачьим, нервы..."
Он в последний раз затянулся сигаретой, придавил огонек подушечками
большого и указательного пальцев и бережно спрятал окурок в стоявшую под
навесом крыльца пол-литровую банку, до половины наполненную
разнокалиберными бычками. Это был его НЗ на черный день, и Митяй с трудом
подавил тяжелый вздох: в последние годы черные дни шли сплошняком, без
просветов, а хуже всего было как-то вдруг пришедшее к нему понимание того,
что теперь это уже навсегда и никаких перемен к лучшему в жизни не
предвидится. Жизнь пошла под уклон, и теперь так будет все время: гнилой
забор, прохудившаяся крыша, вечная нехватка денег, некрасивая сварливая
жена, которая с годами будет становиться только еще безобразнее и злее. И
ни уехать, ни развестись, ни удариться в загул... Да что там загул! В
обыкновенный запой уйти - и то не получится, потому как водка стоит денег,
а их и так в обрез и все до копейки в кулаке у чертовой бабы...
Позади него снова залязгали ведра, зашаркали по загаженной курами
вытоптанной земле опорки резиновых сапог, с грохотом захлопнулась дверь
сарая, и Митяй понял, что остался один. Он взял висевшую на перилах
крыльца линялую брезентовую куртку, набросил ее на плечи, поправил на
голове армейское кепи, спустился с крыльца и вывел из-под навеса свой
обшарпанный скрипучий велосипед. Пора было отправляться на работу.
Странная это была работа, особенно для крепкого сорокапятилетнего
мужика, привыкшего вкалывать до седьмого пота, но все-таки это было лучше,
чем ничего. Конечно, сторож - не профессия, а занятие для пенсионера или