"Андрей Воронин. Однажды преступив закон... (Инкассатор)" - читать интересную книгу автора

- Да всем, - не обращая внимания на тон приятеля, ответил Зайцев. -
Совсем оборзели, козлы. Прохода не дают. Басурману позавчера лобовик на
стоянке раскокали. Он за сигаретами отошел. Вернулся, а от лобовика одни
брызги... Меня сегодня один гад так подрезал, что я еле смог разминуться.
До сих пор, как вспомню, руки трясутся. Мочить их надо, Ваня!
Кольцов зло пнул проколотую покрышку.
- Мочить, - машинально повторил он. - Кто их будет мочить? Ты? Я?
- Нас много, - сказал Зайцев. - По крайней мере, не меньше, чем этих
уродов на "Волгах".
Кольцов поморщился. Эти разговоры ему безумно надоели. Конкуренция
между государственными таксистами и частными извозчиками давно
превратилась в битву шакалов, где каждый норовил укусить исподтишка и
отскочить в сторону, пока ему не дали сдачи. Таксисты при этом были лучше
организованы и хотя бы отчасти находились под защитой закона. Кроме того,
они, в отличие от частников, рисковали не собственными машинами,
заработанными потом и кровью, а государственными развалюхами и поэтому
действовали более открыто и нагло.
- Брось, Коля, - сказал Кольцов, - все это пустой треп. Каждый сам за
себя, один Бог за всех. Сколько лет мы уже об этом говорим, а что толку?
Своя рубашка, знаешь ли, ближе к телу.
Он подобрал с пола монтировку и принялся ожесточенно натягивать лысую
покрышку на колесо. Зайцев передвинул дымящийся окурок в угол рта, рискуя
подпалить усы, и стал помогать ему, постукивая по покрышке молотком. Это
была работа, от которой оба давно отвыкли: обычно колеса "обували" в
шиномонтажной мастерской. Но у Кольцова, по всей видимости, имелись веские
причины для того, чтобы заниматься этим делом самостоятельно. Зайцев
догадывался, что это за причины: в последнее время дела у приятеля шли
далеко не лучшим образом, как, впрочем, и у него самого. Денег, которые
оставались от выручки после выплат рэкетирам, едва хватало на бензин и
запасные части. Хмурясь и грызя фильтр сигареты, Зайцев думал о том, что
раньше жилось полегче. Даже рэкет, помнится, не доставлял таких забот:
брали, конечно, много, но все-таки не выпивали всю кровь, как теперь. Да и
сборщики "налогов" тогда, помнится, были другие: бритоголовые, наглые, в
цепях и перстнях, но все-таки свои, русские, не то что теперешние -
иссиня-смуглые, плохо говорящие по-русски, высокомерные, как солдаты
оккупационной армии... С этими не договоришься. Они ничего не желают
слышать, ничего не хотят понимать, и единственная фраза, которую они с
горем пополам заучили по-русски, - "дэнги давай". И попробуй не дать...
Поборы растут, заработки падают - хоть в петлю полезай, ей-Богу...
- Хрен они меня со света сживут, - внезапно сказал Кольцов.
Зайцев вздрогнул: приятель словно прочитал его мысли.
- Если хотят, чтобы я подох, им придется самим меня прикончить.
Порасковыриваю рожи к такой-то матери, и плевать мне, что один...
Зайцев похлопал его по плечу и взял с полки насос.
- Не один, - сказал он. - Если что - я с тобой! Главное, начать, а
ребята в случае чего поддержат. Не у тебя одного накипело. Басурман давно
грозится ружье взять.
- Посадят дурака, - проворчал Кольцов, сноровисто закручивая гайки. -
Ружье - это последнее дело. А ребра посчитать этим придуркам, наверное, не
помешает. Взяли моду - машины калечить.