"Константин Воробьев. Это мы, господи!.." - читать интересную книгу автора

- Петр.
- Из какого ла-агеря?
- Не был в лагере.
- Парашюти-и-ист? - удивился полицейский.
- Н-нет.
Карандаш медленно катится по столу и застревает у пепельницы. Рука
допрашивающего лапает парабеллум.
- Парашютист?
- Нет!
Переваливаясь, полицейский подходит к Сергею. Правая рука прячет за
бедро револьвер.
- Давно в Литве?
- Отправьте меня отсюда.
- Последний раз: давно у на-ас?
- У вас? У кого это?
- Ахх!
Брызнули снопом горящие искры из глаз, рванул Сергей связанные руки, и
повисли на запястьях бескровные шматки кожи.
- Убью до смерти... Говори-и!
- Говорить буду с немцами... с твоими хозяевами, холуй!..
- Ахх!
- Ахх!
- Ахх!

...Память вернулась к Сергею в деревянном склепе с крошечным
зарешеченным окошком. Из левого уха тонкой струйкой сочилась кровь и,
собираясь в ямке впалой щеки, застывала, свертываясь. Затекли, устали
связанные руки; давняя мучная пыль с пола щекочет нос, бьет тело чиханием.
"Какая же теперь моя фамилия? - силился вспомнить Сергей. - Росса...
Русса..." Твердо помнил, что его зовут Петр. Мгновенно придуманная тогда в
кабинете полицейского фамилия вытекла вместе с кровью изо рта.
На второй день в Купишкисе был базар. Путь к станции лежал через
торговую площадь, заставленную телегами, усеянную бабами и мужиками. Вид
шагавшего впереди двух полицейских окровавленного Сергея привлек любопытство
сердобольных торговок. Не обращая внимания на угрозы полицейских, совали они
в его карманы кто морковку, кто сырое яйцо, кто лепешку...
От местечка Купишкис до похожего на него Субачюса - сорок километров.
Но по тому, как пренебрежительно субачайские полицейские относились к
купишкинским, понял Сергей, что первые дают вторым пять очков вперед. Так
это и было. Лишь на третий день, когда Сергей освоился с субачайской
тюрьмой, дверь его одиночной камеры с шумом отворилась и на пороге в
сумерках вечера застыли три фигуры в черном. Сергей поднялся с пола и встал
у решетки окна.
- Ты нам расскажешь, мерзавец, что делал в Литве! - приближаясь, начал
один в черном. - А? Расскажешь?
- Я шел.
- Куда?
- На мою родину...
- Родину-у? Мы тебе дадим ее... Атришките ям ран-кас! {Развяжите ему
руки! (лит.)}