"Константин Воробьев. Это мы, господи!.." - читать интересную книгу автора

Шурша и вихляясь, покатилась она по двору и остановилась у колодца.
- Спасибо, милая девушка! Дай бог тебе советского жениха! -
обрадованный тяжелой сумкой, пошутил Сергей.
Лес был большой, девственный. Сухой валежник орехами щелкает под
ступнями босых ног, колючий кустарник загораживает проходы между стройных
сосновых кряжей. Перед утром поблек месяц. Стало темней. Но с востока уже
загораживалось небо дымчатым платком наступающего дня. Беглецы расположились
в густом крушиновом кусте. Царствовали вокруг тишина и безмолвие, нарушаемые
изредка щебетаньем торопящихся к отлету птиц. Съев по одной лепешке сыра,
Сергей и Ванюшка принялись обсуждать свой путь.
- Надо идти по ночам. Будет еще долго светить луна. Это плохо. Но луна
наш проводник. Она должна быть все время справа, - говорил Сергей.
Самое страшное в лесу - встретить человека. Охотились эсэсовцы на
беглецов, терпеливо выслеживали их. Получали бандиты по сто марок за буйную
голову бежавшего. Там, где подали беглецу стакан воды, вешали поголовно всю
семью и все сжигали дотла.

...Как только сумрак ночи повис над лесом, осторожно вышли из чащи
Сергей и Ванюшка и, мысленно прочертив прямую, двинулись в путь. Вторая ночь
надежд и свободы! Ведь другими кажутся это бездонное черное небо и голубой
пламень тлеющих в нем звезд! Совсем иначе, чем в лагере, гладит сырой
сентябрьский ветер сухие, горящие от возбуждения щеки и непокрытую голову,
полную вшей. Не чувствует озноба сотни раз избитое, истерзанное тело при
переходе вброд илистой реки... Без гримасы в лице вырывают пальцы рук из
босой ступни вершковый осколок бутылки... Уютной и мягкой кажется постель из
мокрых ольховых листьев в затхлом, тинистом болоте.
К полуночи Сергей и Ванюшка вышли из гряды леса. Путь пересекала
шоссейная дорога, за которой расстилалось поле с темнеющими на нем точками
домов. Под ногами шуршало жнивье, нелепые тени двигались неотступно с левой
стороны. Не любил Сергей собак и по-собачьи злился на них. Услышит шаги
лохматка, вылезет из конуры и заведет со скуки волынку-хныканье на долгие
часы. Километра три пройдут беглецы, а жестянкой дребезжащий брех все
катится за ними. Поле вскоре кончилось. Ноги стали чокать по водянистому
лугу. Где-то впереди всхрапывали испуганные приближением людей лошади,
отчетливо звякали вязавшие их цепи. Затем показались силуэты двух пасущихся
коней, и послышалось короткое "тппрру". Ноги сами вросли в землю, но лишь на
секунду.
- Останавливаться не надо, - прошептал Сергей. - Это крестьянин пасет
лошадей...
Из-за крупа ближней лошади боязливо вышел человек в белых портках и
рубахе. Видно было, что он только что покинул дом.
- Здравствуй, хозяин! - приветствовали его беглецы.
- Аш не супранту русишкай. Мано жмона шек тэк... {Я не понимаю
по-русски. Моя жена немного говорит (лит.).}
Ни Сергей, ни Ванюшка не понимали, что говорит литовец. Но когда,
осмелев, тот взял за локоть Ванюшку и повернул его к дому, поняли, что он
приглашает их к себе.
- А ты, дядя, не полицейский? - серьезно спросил Сергей.
- О, Езус Мария, не, не! - поняв, замотал головой крестьянин. - На
эйнаме! - настаивал он.