"Константин Воробьев. Это мы, господи!.." - читать интересную книгу автора

полицейский.
Обхватив друг друга за шею, начали выходить люди из бараков. Строились
все вместе на широкой поляне, окруженной бараками и тополями. Пришли немцы с
пачкой именных карточек. Вызываемый ими пленный выходил из строя и
становился в сторону.
- Капитан Андреев!
- Я.
- Подполковник Полуянов!
- Умер вчера.
- Старший лейтенант Михайлюк!
- В пятом... умирает.
- Лейтенант Костров!
- Я.
- Воентехник Рябцев!
- Я, - отозвался Ванюшка...
- Умер.
- В пятом.
- Умер.
- Умер...
А под вечер двести командиров грузились в вагоны, чтобы ехать в
Германию...
Сергей и Ванюшка заняли место у окна, забитого сеткой из колючей
проволоки. Вокруг лежали и сидели беспомощные люди, ничем на свете не
интересовавшиеся. Да, им было теперь все равно, решительно все! Но - хлеба,
ради бога, один кусок хлеба! Начальник конвоя, гауптфельдфебель, внушительно
говорил что-то пленному, вызвавшемуся перевести его слова всем.
- ...и будь в вагоне хоть маленькая дырка, проковырянная гвоздем, - все
из вагона будут расстреляны.
Под локтем у переводчика торчала буханка хлеба. Говоря, он не
переставал гладить ее рукой, и Сергей был уверен, что многое он еще хотел бы
прибавить от себя, желая заработать вторую буханку...
Заскрежетав, закрылись двери. Темнота наполнила вагон. Лишь луна,
любопытствуя, заглядывала в окно, и, наколовшись на колючую решетку, лучи ее
испуганно разбегались по противоположной стене вагона.
- У нас должны быть два котелка, нож и одна обмотка, - под скрип
двинувшегося поезда шепнул Сергей Ванюшке. - Больше в мешке ничего не должно
быть!
- Понятно! - ответил тот.
Скрипели, покачивались вагоны, аукал паровоз, испуганно вбегая в лесок,
пересекая проселочную дорогу. Сняв тяжелые колодки с ног, Сергей надел их на
руки и, ступив к окну, начал изо всех сил колотить ими по сетке. Ванюшка
торопливо просовывал руки в лямки вещевого мешка.
- Гра-аждане, да што же это вы заду-умали? - послышался вдруг слабый
стон. - Нельзя этого делать, расстреляют всех...
В вагоне поднялся испуганный шепот: угрозы, просьбы, одобрения.
- Хоть один останется в живых!
- Давай, давай, товарищ!
Вдруг к Сергею прыгнул кто-то из угла и, цепко ухватив за запястье
правой руки, начал ее выворачивать, силясь отнять колодку. Давно знакомый
Сергею холодок отчаянной злобы или безрассудной решимости залил его тело. Во