"Евгений Воробьев. Охота к перемене мест" - читать интересную книгу автора

побрал наших тугодумов. На стройке как? То одно на земле позабыли, то другое
на верхотуру не подняли, о третьем нужно напомнить, четвертое проверить...
Где он свое сердце израсходовал? В ленинградской сырости, в тропическом
зное Индии, в арктической стуже? Сто пятьдесят этажей на дню - это ему
плюс... Семь верст до небес, и все лез.
А шестьдесят годков стукнуло, точнее сформулировать - брякнуло, - и
стал считать ступенечки.
Придется заново учиться ходить по лестницам. Подниматься со ступеньки
на ступеньку следует только на выдохе, затем остановка по требованию, вдох,
снова ступенька на выдохе...
На площадку вызвали прораба Рыбасова, но он застрял на каком-то
совещании, раньше его приехал Пасечник. А начальник участка в отпуске.
Пасечник был обеспокоен сердечным приступом Михеича, а не в меньшей
степени тем, что бригада осталась без хозяина. На земле-то хозяйничать мог и
прораб Рыбасов. Он сидит за столом в "третьяковке", как падишах в своей
резиденции, а на верхотуре показывается раза два в месяц, не чаще. Зато ему
из окошка хорошо видны Доска почета и щит с устаревшими показателями
соревнования.
Кончался обеденный перерыв, и Пасечник решил продлить его, провести
накоротке тут же, в "третьяковке", собрание бригады. Он распорядился, чтобы
вызвали и крановщицу Варвару Белых. Хотя формально она числится в тресте
Строймеханизация, но прикреплена к бригадам Михеича и Галиуллина, знает
каждого как облупленного. Кроме того, будет представлять нашу советскую
власть.
На последней сессии горсовета крановщица Варвара Белых пропесочила
Пасечника за то, что он тянет с установкой в тайге ретрансляционной башни.
Жители Приангарска давно терпеливо ждут, когда наконец засветятся их голубые
экраны. Варежка назвала контору Пасечника "Телеелемонтаж", вызвав смех в
зале. Пасечник обиделся: кличка пошла гулять по городу. Но спустя время
понял, что Белых, при обычной своей запальчивости, была, в сущности,
права...
Михеич перебрался в конторку, устроился на диванчике. Курить всем
строго запретили.
Стены конторки вперемежку с плакатами по технике безопасности оклеены
цветными репродукциями картин из Третьяковской галереи. Журнал "Огонек"
выписывали Галиуллины; Зина вырезала картинки, а наклеивал Галимзян. Пусть
все любуются! Правда, экспозиция местной "Третьяковки" несколько
своеобразная. Рядом с Иваном Грозным, убивающим сына, изображен синий баллон
с кислородом. Чья-то черная рука бьет по нему молотком и зубилом, а баллон
предостерегает: "Остановись - взорвусь!" Картина "Грачи прилетели" висит
рядом с плакатом "Ты не птица" - изображен сварщик в момент, когда он
сорвался с лесов.
Варежка наскоро причесалась, пестрая косынка, чистенький комбинезон, за
поясом перчатки, руки гладкие, чистые - чем не белоручка? Пот со лба она, по
рабочей привычке, вытирала запястьем руки.
По стене, прямо перед ее глазами, шел крестный ход, картина Репина.
Когда Варежка смотрела на засуху в Курской губернии, ее еще больше допекала
духота.
Она повела себя в "третьяковке" как хозяйка.
Заботясь о Михеиче, открыла настежь дверь и окно напротив двери.