"Евгений Воробьев. Охота к перемене мест" - читать интересную книгу автора

тени возле конторки, известной на строительстве под названием "третьяковка".
Сюда, требуя дорогу сиреной, пробралась машина с красным крестом.
- Осиротил я бригаду. - Михеич вздыхал, держась за сердце. - Основной
механизм подвел...
Врач проверила пульс, сделала укол. Если не полегчает - придется в
больницу. Но при всех обстоятельствах больному нужно отлежаться.
- Меньше резких движений, - строго предупредила врач, закрывая
чемоданчик; она явно хотела напугать больного. - Забудьте, что вы когда-то
поднимали тяжести и бегали по лестницам. Будете бегать - быстро добежите до
больницы.
Да, пока человек здоров, он не чувствует своего здоровья, а когда
надолго заболевает - успевает притерпеться к болезни... В старое время его
болезнь называли грудной жабой, а теперь покрасивше - стенокардия,
коронарная недостаточность. А многое ли изменила новая терминология? Жаба,
она жаба и есть. И еще наблюдается мерцательная аритмия. Тоже называется
красиво...
Михеич кладет под язык валидол, если не помогает - хватается за
нитроглицерин; тот мгновенно расширяет сосуды, снимает спазмы.
Сердечники знают капли Зеленина, капли Вотчала, а вот как зовут
благодетеля, который сумел во взрывчатке распознать лекарство? Не прижилось
его имя в медицине. Сколько больных обязаны ему своей хрупкой жизнью! Всего
тринадцать копеек берут в аптеке за нитроглицерин. Какой-то сложный эфир,
там и глицерин, и азотная кислота. Стеклянная трубочка набита крохотными
белыми таблетками, и каждая из них может спасти человеку жизнь... А
наполнить пустую кислородную подушку и того дешевле: гривенник. Человек на
десять копеек кислорода надышался и жив остался.
Михеич еще не успел эвакуироваться со строительной площадки, а уже был
озабочен тем, как после возвращения обживется в новой роли "короля земли" -
без права подыматься на монтажные высоты. Когда-то на ленинградской
телебашне его уважительно называли "королем воздуха".
Горько иметь профессию, если под старость не можешь оставаться
наставником своих учеников. С земли наблюдать за парнем, который и цепью
застраховаться надежно не умеет! Столько тонкостей, секретов еще не
раскусили молоденькие! А Михеич теперь - без права курсировать по лестницам.
Как старый часовщик, который ослеп, или кузнец, разбитый параличом...
Было время, ему завидовали и ребята помоложе, считали двужильным. В
спорте это называют вторым дыханием и скоростной выносливостью.
Когда строили Дворец культуры и науки в Варшаве, а монтаж пассажирского
лифта запаздывал, Михеич, по подсчетам прораба Пасечника, подымался
ежедневно на общую высоту в сто пятьдесят этажей. А ведь ему тогда уже
перевалило за сорок лет.
Этаж-то, если иметь в виду физическую нагрузку при восхождении, -
понятие условное. Одно дело - перила, нормальные ступени, лестничные
площадки, другое дело - вертикальные трапы. Поручни жгут морозом сквозь
рукавицы, ветер сбивает дыхание... Ты уже искупался в поту, у тебя уже от
усталости цепляется ребро за ребро, ты уже до того напрыгался по лестницам,
что небо кажется с овчинку. Лезешь иногда с багажом - инструменты, моток
кабеля, которого не хватило сварщику, теодолит, провод с лампой, чтобы
подсветить для ночной смены подмости.
Радиосвязь-то на высотных стройках до сих пор никудышная, черт бы