"Арина Воронова. Дети Брагги " - читать интересную книгу автора

подаренной местными вилланами свинины.
И побелев лицом, повар принялся сбивчиво объяснять, что мясо это нашли
утром в кухонном котле, что приблудного пса, которому предложили кусочек, долго
не могли потом отогнать от жаровни, и волкодав господина, которому тоже
перепало, вон живехонек бегает. Как бы в ответ на это, огромный серый пес,
любимец герцога, послушно положил ему на колено тяжелую теплую голову. Мясо,
признав хорошим, сварили и раздали ближним дружинникам и страже, а лучшие куски
запекли для герцога, закончил рассказ повар.
- Только... только... - робко встрял в разговор второй повар.
И получив дозволение говорить, рассказал, что видел у кухонных костров
двух огромных воронов, которые, посмотрев на него лукавым желтым глазом,
распахнули огромные крылья и, прокаркав вроде как "хорошая работа", исчезли за
лесом.
- Да что мелет этот богохульник! - взъярился вдруг епископ Адальберон, у
которого с ночи тяжко ныла голова. - Видано ли это, чтобы птица говорила
человечьим языком?
Но Вильяльм жестом отпустил поваров, которые с нескрываемой радостью
удалились. Адальберон уже открыл было рот, чтобы благословить расставленные по
столу блюда, как вдруг увидел перед собой два показавшихся ему огромными
блекло-серых глаза, которые, пока он в них глядел, начали наливаться яркой
голубизной. "С нами крестная сила", - подумал было почему-то насмерть
перепуганный епископ и только наскоро перекрестил яства.
Будто убоявшись животворящей силы креста, страшные глаза из ледянистых
провалов сделались самыми обычными глазами, как совершенно обыденным показался
и их обладатель, высокий светлобородый воин. Самым необычным, если это можно
было так называть, в этом человеке были его худоба, да, может быть, какая-то
порывистая угловатость движений. Воин неловко опустился на колени перед
Вильяльмом, умоляя как о великой милости быть принятым в герцогскую дружину.
Странным было, правда, и то, как легко согласился обычно недоверчивый герцог и
как тепло принял он незнакомца, предложив ему не только место в дружине, но и
за своим столом, где, не дожидаясь благословения Адальберона, все давно
угощались мясом.
Отвечая на герцогские расспросы, незнакомец назвался Вестредом из Сканей и
пустился в долгий, сдабриваемый шутками, рассказ об их с побратимом путешествии
из Упсалы в Скеллу, где он намеревался осесть и обзавестись семьей и скотиной.
Закончил он свое повествование рассказом о том, как бежал из Скеллы, спасаясь
от ярости родичей местного бонда, которого убил, мстя за какую-то мелкую обиду,
и новой просьбой к герцогу не оставить его своей удачей.
Старый кравчий, помнивший еще, что отца Вильяльма звали Хрольвом,
подивился, помнит ли его питомец древний обычай отцов и дедов. Каково же было
его удивление, когда христианский герцог Нормандии Вильяльм по прозванию
Длинный Меч как ни в чем не бывало, сняв с руки золотой браслет, протянул его
Вестреду, а потом прямо среди пиршественной залы, а вовсе не в доме божьем или
осененной крестом и хоругвями зале принял его присягу на верность.
Но еще более кравчего был удивлен, даже ошарашен и разгневан этим зрелищем
руанский епископ, кого в который раз уже мучила мысль о том, что поистине
христианский властитель должен думать и помнить прежде о Господе, его слугах и
приумножении богатства и славы дома его, а уж только потом о войске и личной
славе. Однако страх, обуявший его под взглядом незнакомца, не исчез, а лишь
забрался куда-то глубоко-глубоко, туда, где оканчивали свой путь каплуны и