"Андрей Воронин, Максим Гарин. Пощады не будет никому ("Муму") " - читать интересную книгу автораОн приехал вовремя. Самолет еще не сел, но о его прибытии уже извещало
табло. Минут десять Чекан постоял у мраморной колонны, презрительно поглядывая по сторонам на прохаживающихся и разрезающих толпу милиционеров, на таможенников, крутящихся тут и там, на пограничников, на встречающих с цветами и без цветов. Наконец громко объявили, что "ИЛ-62" рейсом Магадан - Москва совершил посадку. "Ну, ну, ну, - нервно потирал ладони Чекан. - Где же ты, Михара?" Он смотрел на стеклянную дверь, из-за которой должен был появиться его кореш и учитель. В жизни Чекана существовали два человека, которым он был обязан всем, что имел. Одного из них уже не было в живых, Чекан сам похоронил Данилина, чуть-чуть опоздав на его зов, второй вот-вот должен был появиться из-за стеклянных дверей. Наконец стали появляться пассажиры. Они столпились возле конвейера с лентой, по которой медленно плыли чемоданы и всевозможная кладь. Михара вышел одним из последних. В правой руке он держал чемоданчик размером с портфель. Стальные уголки тускло поблескивали. С такими чемоданчиками уже давным-давно перестали ходить даже сантехники, а если их еще и можно было где-нибудь увидеть, так это в банях. Пенсионеры, как правило, приносили в них смену белья, кусок мыла, мочалку и пару бутылок пива, привязывая к чемоданчику бечевкой отменный березовый или дубовый веник, изготовленный, как правило, собственноручно. Вот с таким же чемоданчиком в правой руке и с шапкой в левой появился Михара. В сером пальто, с траченным молью котиковым воротником. Одной пуговицы на пальто недоставало. Ноги согревали теплые летные сапоги с Когда Михара улыбнулся, сверкнули два золотых зуба в верхней челюсти. Он был выбрит, надушен дешевым одеколоном. Чекан бросился к нему так, как атакующий бросается на амбразуру дзота, зная, что впереди у него бессмертие. Мужчины обнялись. - Дай-ка взгляну на тебя, - отодвигая Чекана на вытянутую руку, проговорил Михара, и его серые колючие глаза потеплели, на щеках заходили желваки. - Хорош, хорош, нечего сказать! В бизнесмены, кореш, подался, что ли? - Да нет, Михара, что ты! Живу по понятиям, как ты учил. - Хвалю, - спокойно сказал Михара. - Ну-ка, дай еще на тебя посмотрю, крутанись. И Чекан, одного взгляда которого боялись матерые уголовники, как мальчишка, демонстрирующий новый ранец, дважды повернулся на каблуках, придерживая руками полы длинного дорогого пальто. - Хорош, нечего сказать! А что круги под глазами? Травкой балуешься или как? - Да нет, Михара, всю ночь в карты играл. - На ничего или на интерес? - На интерес. - И как? Хотя вижу, выиграл. От Михары скрыть что-нибудь было невозможно. Несмотря на страшный прикид, казалось, что он отсутствовал всего день-два. Он ничему не удивлялся, ничто не казалось ему новым, и выглядел он почти так же, как девять лет назад на скамье подсудимых, - спокойным, уверенным в себе, |
|
|