"Андрей Воронин, Максим Гарин. Пощады не будет никому ("Муму") " - читать интересную книгу автора

Он приехал вовремя. Самолет еще не сел, но о его прибытии уже извещало
табло. Минут десять Чекан постоял у мраморной колонны, презрительно
поглядывая по сторонам на прохаживающихся и разрезающих толпу милиционеров,
на таможенников, крутящихся тут и там, на пограничников, на встречающих с
цветами и без цветов.
Наконец громко объявили, что "ИЛ-62" рейсом Магадан - Москва совершил
посадку.
"Ну, ну, ну, - нервно потирал ладони Чекан. - Где же ты, Михара?"
Он смотрел на стеклянную дверь, из-за которой должен был появиться его
кореш и учитель. В жизни Чекана существовали два человека, которым он был
обязан всем, что имел. Одного из них уже не было в живых, Чекан сам
похоронил Данилина, чуть-чуть опоздав на его зов, второй вот-вот должен был
появиться из-за стеклянных дверей.
Наконец стали появляться пассажиры. Они столпились возле конвейера с
лентой, по которой медленно плыли чемоданы и всевозможная кладь.
Михара вышел одним из последних. В правой руке он держал чемоданчик
размером с портфель. Стальные уголки тускло поблескивали. С такими
чемоданчиками уже давным-давно перестали ходить даже сантехники, а если их
еще и можно было где-нибудь увидеть, так это в банях.
Пенсионеры, как правило, приносили в них смену белья, кусок мыла,
мочалку и пару бутылок пива, привязывая к чемоданчику бечевкой отменный
березовый или дубовый веник, изготовленный, как правило, собственноручно.
Вот с таким же чемоданчиком в правой руке и с шапкой в левой появился
Михара. В сером пальто, с траченным молью котиковым воротником. Одной
пуговицы на пальто недоставало. Ноги согревали теплые летные сапоги с
опушкой, начищенные до блеска.
Когда Михара улыбнулся, сверкнули два золотых зуба в верхней челюсти.
Он был выбрит, надушен дешевым одеколоном. Чекан бросился к нему так, как
атакующий бросается на амбразуру дзота, зная, что впереди у него бессмертие.
Мужчины обнялись.
- Дай-ка взгляну на тебя, - отодвигая Чекана на вытянутую руку,
проговорил Михара, и его серые колючие глаза потеплели, на щеках заходили
желваки. - Хорош, хорош, нечего сказать! В бизнесмены, кореш, подался, что
ли?
- Да нет, Михара, что ты! Живу по понятиям, как ты учил.
- Хвалю, - спокойно сказал Михара. - Ну-ка, дай еще на тебя посмотрю,
крутанись.
И Чекан, одного взгляда которого боялись матерые уголовники, как
мальчишка, демонстрирующий новый ранец, дважды повернулся на каблуках,
придерживая руками полы длинного дорогого пальто.
- Хорош, нечего сказать! А что круги под глазами?
Травкой балуешься или как?
- Да нет, Михара, всю ночь в карты играл.
- На ничего или на интерес?
- На интерес.
- И как? Хотя вижу, выиграл.
От Михары скрыть что-нибудь было невозможно. Несмотря на страшный
прикид, казалось, что он отсутствовал всего день-два. Он ничему не
удивлялся, ничто не казалось ему новым, и выглядел он почти так же, как
девять лет назад на скамье подсудимых, - спокойным, уверенным в себе,