"Андрей Воронин, Максим Гарин. Игра без правил ("Комбат") " - читать интересную книгу автора

лениво блуждали по закоулкам прошедшего дня.
В памяти всплывали места и лица, отдельные слова и обрывки разговоров,
всплывали, выпячивались, приобретая на несколько секунд почти нереальную
яркость и значительность и снова превращаясь в однородную, серую массу.
Вспомнился инструктор по рукопашному бою Французов. Да, такой мог бы
забить того курсанта насмерть одними кулаками, да и не одного, пожалуй.
Этакий громила... Бывают, конечно, и побольше, но Французов казался
каким-то очень уж функциональным, что ли. Это вам не бодибилдер
какой-нибудь, у него мускулатура не для красоты, а для дела. Для какого
дела? А вот для этого самого - чтобы дал по рогам, и с копыт долой.
Бывший десантник вроде бы. Хотя десантники тоже разные бывают,
особенно бывшие. Надо бы к нему повнимательнее присмотреться. Вдруг это
все-таки он своего курсанта приложил? А мотив какой? Ну, гражданин
начальник, это вы уже много хотите. Мотив ему подавай... Например, решил
отомстить за сломанную руку. Чем не мотив? Смешно вам, говорите? Позавчера
на Витебском вокзале нищего грохнули, выручку забрали и ушли. Это смешно
или нет? Да девяносто процентов бытовух вообще не имеют мотива. Рожа соседа
не понравилась - вот тебе и мотив. А некоторым вообще никакого мотива не
надо, кроме стакана водки. Это им и мотив, и стимул, и награда, и все, что
хотите. Курсант не пил, говорите? Так это Французов сказал, а он у нас в
данный момент проходит кинопробу на роль подозреваемого. И потом, это он
про курсанта говорил, а не про себя. Вот вам картина преступления: напился,
вспомнил старую обиду и свернул обидчику шею, возможно, даже в честном бою
один на один. Судя по его виду, ему человека убить все равно что мне
помочиться. Видал, орденских планок сколько? Чтобы столько юбилейных
медалей нахватать, лет двести прослужить надо, никак не меньше.
Ярцев усмехнулся, не открывая глаз. Такая версия сгодилась бы на то,
чтобы временно замазать глаза начальству, когда оно, начальство, пребывая в
плохом настроении, требует отчета. Изложи такую версию тому же Французову -
обхохочется, а то и, чего доброго, засветит промеж глаз пудовым кулачищем.
С него станется... Нет, это все, конечно, чепуха, леность ума и движение по
пути наименьшего сопротивления. Надо браться за повседневную рутинную
работу: отрабатывать связи курсанта Панаева, опрашивать жильцов прилегающих
домов - в общем, рыть землю. С утра надо будет разослать ребят по всей
набережной. И потом, не голый же он по улицам ходил. Где-то должна быть его
одежда, документы...
Ярцеву не давало покоя еще одно обстоятельство: вечером, когда перед
уходом домой он заскочил на работу, дежурный сообщил, что Французов трижды
звонил ему по телефону. Перезвонив в училище, капитан, как и следовало
ожидать, выяснил, что инструктор уже отправился домой. Домашним телефоном
Французов обзавестись не успел, так что оставалось либо ждать утра, либо
отправляться к нему домой. Жил капитан где-то у черта на куличках, в одном
из микрорайонов, удаленных от центра на астрономическое расстояние, и Ярцев
решил не пороть горячку и дождаться утра, тем более что был уже
одиннадцатый час и до Французова он добрался бы не раньше половины
двенадцатого. В конце концов, рассудил капитан, Панаев уже умер, и вряд ли
его инструктор по рукопашному бою наверняка узнал, кто убийца, за те
несколько часов, что прошли со времени их встречи. Если бы у него было
что-то настолько спешное, он вполне мог изложить свое дело дежурному.
Эти рассуждения, в общем-то совершенно логичные, теперь, в три часа