"Андрей Воронин, Максим Гарин. Комбат (Комбат) " - читать интересную книгу автора

Задания же надо было выполнять. Я сам выбрал такую судьбу, и теперь мне
ничего не остается, как быть вашим отцом и трястись за ваши жизни,
оберегать вас и от шальных пуль, и от опрометчивых поступков".
Комбат устало поднялся, почувствовал, как хрустнули суставы. Вытащил
из кармана куртки блокнот и принялся неторопливо перелистывать страницу за
страницей. И каждая страница была исписана фамилиями, адресами, телефонами.
А рядом с очень многими фамилиями стояла жирная черная точка. И эта черная
точка говорила Борису Ивановичу Рублеву больше, чем самое длинное
сообщение: этих парней уже не вернуть, их уже нет и никто и никогда их не
сможет воскресить. И никогда больше комбат не улыбнется, глядя в их
открытые лица, никогда не пожмет их руки. И единственное, что ему остается,
так это до конца дней нести в своей измученной душе страшную тяжесть
потерь.
Все они, каждый из них становился ему, Борису Рублеву, родным и
близким, почти сыном.
И за каждого он трясся, за каждого боялся, переживал, но, тем не
менее, посылал в бой под пули, на минные поля, вместе с ними прыгал и
ночью, и днем, выполняя самые сложные операции. Он был военным, он сам
избрал для себя такую судьбу. И нечего сейчас было пенять на то, что
случилось. Случилось и случилось, изменить уже ничего невозможно.
А ведь многие из тех, кто служил под его началом, сейчас, наверное,
живы и здоровы, наверное, занимаются делами, наверное, у многих есть семьи,
жены, дети, квартиры. И они, может быть, уже забыли обо всем, что когда-то
являлось их жизнью.
- Нет, нет! - тут же громко сказал комбат, и его голос прозвучал в
пустой квартире гулко и тревожно.
"То, что было, забыть невозможно! Это никогда не уходит, оно остается
навсегда. Оно сидит в памяти, сидит в сердце, как осколок снаряда или мины,
и постоянно болит, постоянно напоминает о себе. Вот и сегодня стоило мне
увидеть автомат на груди омоновца, как мои пальцы тут же сжались. Я же
привык к автомату, наверное, так, как писатель привыкает к авторучке".
Комбат еще пару раз прошелся по кухне, посмотрел в черное
незашторенное окно на угольно-темное небо, с краев подсвеченное каким-то
странным флуоресцирующим сиянием, и подумал о том, что его жизнь кончена.
Он сам ушел из армии, сам решил свою судьбу - решил окончательно и
бесповоротно, как решал он все, что ни делал в жизни.
"Туда мне дороги нет. Но если повезет, может быть, я смогу найти свою
узкую тропинку и идти по ней. Но куда идти? Надо просто жить, и тогда
судьба меня вывезет, а мое существование вновь обретет смысл".
Комбат разделся и рухнул на постель лицом вниз, мгновенно уснув.
Сработала многолетняя привычка, что-что, а привычки его никогда не
подводили.

Глава 2

Два джипа с тонированными стеклами мчались по дороге на Москву. Из
Питера машины выехали на рассвете, и во второй половине дня водители
планировали оказаться в столице России, там, где их ждут. В каждом джипе
было по четыре человека. Все это были крепкие, широкоплечие парни. В джипах
имелись рации, и вооруженные люди время от времени переговаривались, хотя и